Эпидемия - стр. 29
– Мы упустили его… Ты это понимаешь?
Молодой человек виновато кивнул.
– Мне нужно знать о нем ВСЕ. Принеси мне все, что только сможешь найти. И заодно прихвати кофеварку – она нам потребуется.
Референт развернулся на каблуках и вышел.
Генерал сплел пальцы, вывернул кисти ладонями наружу и хрустнул суставами. Потом он протянул руку к телефону без диска и снял трубку.
– Докладывает Карлов. Кудрявцев в Москве. Нам не удалось изолировать его в аэропорту. Да. Так точно. Вероятность очень высока. Я уже пишу подробный рапорт. К девяти ноль-ноль. Слушаюсь.
После этого короткого разговора он повесил трубку.
Комплекс превентивных мер, принятых в условиях нехватки времени, не увенчался успехом. Где-то по мегаполису разгуливал человек, инфицированный смертельно опасным вирусом, и оставалось только гадать, скольких людей он успеет заразить до того, как умрет. Или – до того, как его уничтожат.
Генерала ничто не сдерживало – беглец уже переступил грань, застрелив пилота. Надеяться на благополучное разрешение ситуации больше не приходилось.
Перед Карловым стояла одна, но вполне конкретная задача – спрятать в воду все концы. Не допустить разглашения правдивой информации о вирусе.
Самой эпидемией занимались теперь другие отделы.
Около семи часов вечера во вторую инфекционную больницу поступил странный пациент. Основная странность заключалась в том, что он пришел сам, кутаясь в какой-то дурацкий шарф.
У черноволосого мужчины не было при себе ничего: ни вещей, ни документов. Он жаловался на высокую температуру и сильную головную боль.
Осматривавший его в боксе приемного покоя Андрей Дмитриевич Гарин обратил внимание на то, что вся одежда мужчины выглядела совершенно новой, только что купленной на дешевом вещевом рынке.
Складывалось впечатление, что пациент не слишком-то утруждал себя долгим выбором и взял первое, что подвернулось под руку: джинсы, свитер, кроссовки, да этот аляповатый мохеровый шарф, на котором все еще красовалась фабричная бирка.
Гарин машинально надел маску и перчатки. Он даже представить себе не мог, что это спасет ему жизнь.
Гарин осмотрел мужчину, назвавшегося Алексеем Викторовичем Ремизовым, и не смог придти ни к какому определенному выводу. Он назначил необходимые анализы и записал назначения в историю болезни.
Клинические симптомы указывали на грипп, но Гарин почему-то сомневался. Он и сам не знал, почему.
На всякий случай он попросил заведующего отделением, Владимира Николаевича Островского, проконсультировать неясный случай.
Островский, четыре года назад похоронивший жену и живший одиноко, частенько допоздна засиживался на работе. Из одушевленных существ в его маленькой квартирке на улице Габричевского, неподалеку от больницы, был только телевизор, к которому старик не питал особой симпатии. На работе – другое дело: врачи, медсестры, больные и целый аквариум рыбок в кабинете заведующего. Рыбок Островский любил, но ухаживать за ними не умел, поэтому регулярно начинал день с того, что вылавливал сдохших (он говорил – "утонувших") и запускал новых, купленных в зоомагазине.