Энцо Феррари. Биография - стр. 65
Типично напыщенная проза Феррари, имеющая мало отношения к истине.
НЕТ ПОЧТИ НИКАКИХ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ТОГО, ЧТО ЕМУ БЫЛО ДЕЛО ХОТЬ ДО ЧЬИХ-НИБУДЬ АВТОМОБИЛЕЙ, НЕ ГОВОРЯ УЖЕ О СВОИХ СОБСТВЕННЫХ. С САМОГО НАЧАЛА ОНИ БЫЛИ ОРУДИЯМИ, С ПОМОЩЬЮ КОТОРЫХ ОН ИСКАЛ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ САМОЛЮБИЯ.
В противоположность Этторе Бугатти, который был страстно увлечен эстетикой машин в духе Баухауса, Феррари никогда не выражал подобных сентиментальных чувств, если не считать приведенного выше отрывка, написанного, скорее всего, с целью оправдать те унижения, что ему доводилось испытывать в соперничестве с более быстрыми пилотами вроде Нуволари. Автомобили были лишь инструментами, не больше и не меньше, и они должны были прославлять имя Феррари на гоночных трассах по всей Европе. Своих автомобилей у него не было, за исключением совершенно невыразительных легковых седанов, а кроме того, он никогда не колебался, когда было нужно отправить успешный гоночный болид на свалку, как только тот устаревал.
Решение Феррари покончить с гоночной карьерой, вероятнее, было связано с меняющимися требованиями его карьеры и осознанием ограниченности своих талантов гонщика, нежели с крепкой, искренней любовью к новорожденному сыну. Без сомнений, тот факт, что Нуволари нагнал его на маломощном и побитом автомобиле, стал для Энцо предупредительным сигналом, указавшим на то, что его время и энергия принесут Scuderia гораздо больше пользы, если он не будет самолично рулить ее машинами.
Поэтому, когда гости в лице членов Scuderia, сотрудников Alfa и буржуа из «почетного эскорта» конюшни собрались в моденском Ristorante Boninsegna 21 ноября на ежегодный банкет, всем было понятно, что свою последнюю гонку Феррари уже отгонял. Но это почти не имело значения. В Монце только что была завершена длительная серия испытаний шин Pirelli, большая часть которых проходила при непосредственном участии Нуволари. Испытания лишь сильнее упрочили положение Scuderia как сильнейшей гоночной организации, и обеспечили ей доступ к лучшей резине, которую выпускала эта престижная итальянская марка.
Ежегодный банкет становился традицией, прочно входившей в распорядок компании Феррари. Рестораторы подготавливали особое меню для гостей, а сами блюда подавались в сочетании со многими литрами «Ламбруско». Председательствовавший на банкете Феррари с характерным для себя чутьем на театральность устраивал длинные и эмоциональные представления пилотов, произнося нараспев их имена и вручая каждому золотую цепочку с именным жетончиком. Короткой, но красноречивой хвалебной речи был удостоен павший товарищ, «Джиджоне» Аркангели, после чего механики команды получили серебряные запонки и денежные бонусы. Феррари также раздал собравшимся первое – как окажется впоследствии, из многих – издание личных воспоминаний, посвященных прогрессу команды: итоги сезона, изложенные в его фирменном лаконичном, хорошо натренированном и местами даже загадочном стиле, который он за годы отточит до совершенства, превратив в отдельный подвид искусства. Озаглавленная