Эммануэль. Мадам как яблоко и мед - стр. 24
Он не спеша раздал по кругу каждой даме бокалы с шампанским. А потом продолжил:
– Это случилось в «Шератоне». Вчера там давали спектакль фламенко. Он выбросился с балкона сразу после… Он переживал за страну и принимал все слишком близко к сердцу…
Дама с рыжим шиньоном на макушке пожала плечами:
– Мальчик мой, ты слишком сентиментален.
Другая дама достала из сумочки маленький блокнотик и карандаш:
– Да нет же, не мешайте ему! Рассказывай, Бутрос! Я сейчас же должна это записать.
– Не спеши, Донатьена, – низким голосом сурово пробасила дама в зеленом тюрбане, – Неужели ты, в самом деле, думаешь, что это – подходящий сюжет для светской хроники?
– Ну конечно, Анаис! Вспомни старые добрые времена! Помнишь, как в сорок первом Абидис утопился в озере Мареотис?
– Все было совсем не так, – вмешалась дама в платье из черного крепа. – Это был не Абидис, а Зивелос, его отец. Он повесился у себя в конторе на улице Фуад, в сорок пятом.
– Донатьена, Мимма! Кажется, вам обеим изменяет память, – возразила Анаис со знанием дела. – Это случилось в сорок третьем.
– Ну вот! Теперь я вспомнила! – обрадовалась дама с блокнотом в руках. – Я даже помню, что многие в те времена поговаривали, что он свел счеты с жизнью из-за тебя, Анаис…
Дама в тюрбане передернула плечиком:
– Пфф! Только не говори мне, дорогая Донатьена, что ты поверила этим сплетням…
Донатьена не сдавалась:
– Дорогая Анаис, мы с тобой сто лет знакомы! Ты же не будешь утверждать, что я лгунья!
Мумия в черном крепе решила вставить свое слово в дискуссию:
– Рамзес Лакани мне что-то говорил про бедного Зивелоса.
Они продолжали что-то горячо обсуждать, собравшись в кружок и понизив голос. Бутрос, о котором все забыли, с усмешкой отошел в сторонку с тарелочкой маленьких бисквитов. Аурелия, обводя глазами зал в поисках своего незнакомца, случайно встретилась с ним взглядом. Он протянул ей оливку на палочке.
– Вот она – наша Александрия! Никогда не знаешь, кто лжет, а кто говорит правду.
– Хмммм? – поддержала разговор Аурелия, выплевывая в ладошку оливковую косточку.
– Вот – три почтенные дамы, они – старейшины в нашем обществе: Анаис – армянка, Мимма – из Ливана, Донатьена – француженка. Они – наша совесть, они хранят память Александрии. Жаль только, что между собой они никогда не приходят к согласию ни по одному вопросу…
Аурелия рассеянно слушала своего собеседника, ее совершенно не интересовало то, о чем он говорил. Она продолжала высматривать среди гостей того, кто ей был нужен. Это было трудно – почти все мужчины на этом приеме, как и Бутрос, были одеты в темные костюмы, и со спины их невозможно было отличить друг от друга.