Эмигрант. Его высокоблагородие - стр. 33
– Зачем? – осторожно поинтересовался Мирон.
– Как зачем? Опускать буду… – я хмыкнул и поправился: – Вернее, отпускать. Сейчас выведем вас на верхнюю палубу – и до свиданья. Шлюпку сами спустите, но учтите, стопорить ход из-за вас никто не будет. Я свое слово держу.
– Но… – промямлил Мирон. – Там же…
– Э, нет, господин хороший… – вдруг выступил вперед один из матросов. – Так не выйдет. Потопнем же. Лучше стреляй на месте.
– Отказываетесь, значит?
– Отказываемся! – дружно и охотно согласились пленные. – Чай, не умалишенные.
– Ладно, будем считать, что я свое слово сдержал, – я старался говорить спокойно и безразлично. – Вы понимаете, если пароход будет тонуть, никто вашу камеру открывать не будет? Просто не успеем. Вижу, что понимаете, значит, слушайте мое следующее предложение…
Вопрос удалось уладить очень быстро. Не окончательно, но работать они будут. И без кандалов. А потом посмотрим. Может, и отпущу в Константинополе. Или отдам на расправу Шмуклеровичу. Как настроение будет. А Мирон все-таки остался в камере. Знаю я таких людишек, так что пусть посидит. Надо только приказать замуровать дверь намертво, чтобы постового не выставлять.
Что дальше?
А дальше началось такое…
Глава 5
Черное море. Мыс Калиакра.
Пароход «Димитрий»
22 января по старому стилю. 1920 год. 18:00
– Етить… – я тяжело опустился на скамью в душевой и, взбрыкнув ногами, сбросил растоптанные заскорузлые ботинки. – Ну ни хрена себе…
Почти двое суток нас болтало по волнам, как дерьмо в проруби. Уходя из шторма, пришлось дать полный ход, но кочегары больше двух с половиной часов у топки не выдерживали. А когда пароход развернуло бортом к волнам, я уже вовсе попрощался с жизнью. Пришлось отбросить принципы, напялить на голое тело матросскую робу и упасть на лопату в пару к Александру Николаевичу. Знаете, личные принципы – дело такое, весьма относительное. Как говорится, жить захочешь и не так раскорячишься. И отработали, правда, у меня такое чувство, что… что сейчас сдохну.
Не знаю, каким чудом, но мы уцелели. При всей своей либеральной придурковатости Вебер оказался опытным специалистом и все-таки вывел «Димитрия» к берегам Болгарии, после чего спрятал пароход от ветра за мысом Калиакра.
– Н-да… – я разделся, крутнул здоровенный бронзовый кран и встал под ледяные струи воды. – А-а-а!!! Ух, мля… а могли и потопнуть к епеням. Или… – Встал в театральную позу и, энергично отмахивая рукой в стиле Маяковского, отбарабанил: