Эллирея - стр. 37
– Где.. он…
– Он в соседней комнате, с той маленькой оборотницей, играют. Я нашёл для Ллойда кормилицу и заплатил ей. А твоё молоко почти перегорело…
– Сколько…
Горд понял меня:
– Уже три дня прошло…
– Моя спина…
– Почти всё зажило…
– Лорка… я не… лорка…
– Нет, милая. Я сходил к герцогу и рассказал ему о тебе. Пока ты поживёшь с сыном у меня. На улицу выходить я тебе не советую, скоро полнолуние, у волков гон. Но одна радость – и работать тебе пока не придётся, а то ты себя довела!
– Уехать… уехать надо.... амулет… запах…
– А вот это пока не разрешено.
– Кем…
– Господин Юлиус Картер запретил тебе покидать поместье и эту комнату. Почему, я тебе не скажу, Эль. Давай пока подождём, может, что-то проясниться!
Я не верила в хороший исход моего дальнейшего пребывания в поместье Чёрного Герцога, и как оказалось, я была права!
Глава пятнадцатая.
– Что там было, Горд, ну, после? – я сидела на кровати, опираясь на подушки, и играла с ползающим по мне сыном.
– Солдаты сиятельства были потрясены твоей стойкостью, ты не издала ни звука, Эль! Даже когда я поднимал тебя со скамьи и нёс к себе, ты не надолго открыла глаза, и многие услышали твои слова. " Где мой сын?" – спросила ты, оборотни были под впечатлением!
– Да-а-а, хорошее развлечение им за мой счёт устроил Чёрный Герцог!
– Не называй его больше так, Эль, он ненавидит это прозвище!
– Меня поэтому высекли?
– Ну-у-у, нет…
– А за что тогда? – я иронично посмотрела на лейтенанта, – что ещё я натворила ТАКОГО, что меня стоило бы наказать таким жестоким образом?
– Ты обманула всех своим амулетом, скрыла запах. В Вольвгандте за это наказание – тюрьма, но тебя только высекли…
– Гад! Какой же гад!
– Ты про кого это, Эль?
– Да про одного засранца, который втравил меня в это, и ведь же не отстанет!
– Я его знаю?
– Горд, пока я для него не сделаю кое-что, я не могу ничего говорить! Просто поверь! Как только можно будет всё рассказать, ты узнаешь первым!
– Хорошо, Эль. Я сейчас схожу за едой, а вы не скучайте без меня!
Я взяла Ллойда на руки и стала напевать старинную эльвинскую песню, которую пела мне моя мама. Я перевела её на ританийский, и теперь мой сын стал единственным слушателем моего стихотворного и певческого таланта. Голос у меня не был таким нежным, как у моей мамы, но эльвинская кровь давала мне преимущества: петь я умела и любила!
Справа – лес, а слева – поле,
Впереди – дорога!
Ты иди по ней смелее!
И печаль – тревога
Не заденет твоё сердце,
Не затронет горе.
Ты иди по ней смелее
И вернёшься вскоре!
Так я напевала, пока не услышала под дверью скрип половиц, как-будто кто-то стоит и слушает! Я вскочила с кровати и резко распахнула дверь: за ней стоял сам хозяин поместья и как-то странно глядел на меня, а потом молча развернулся и ушёл. Я закрыла дверь и поняла, что опять этот мужик видел меня в одной рубашке.