Эллиот - стр. 22
Когда медсестра начала осматривать раковины моих ушей чем-то металлическим и холодным, мое терпение лопнуло. И я отпрянула от нее.
– Объясни, что тут происходит.
Пёрл, перестав что-то записывать в своем блокноте, смущенно подняла на меня взгляд:
– Обычно я не берусь за инструктаж. Это самое сложное.
Да не может быть.
– Я очнулась в кандалах на каменном полу темницы с ужасной болью во всем теле. Последнее, что я помню, – это как в меня стреляли и я запачкала кровью весь продуктовый. А тот мужчина несколько минут назад подтвердил факт моей смерти. – Я неосознанно повысила голос, и Пёрл отступила на шаг, но мне было плевать, пугаю я ее или нет. – Я позволяю тебе щупать и осматривать меня, словно подопытную морскую свинку. И до сих пор не имею ни малейшего понятия, жива ли моя одноклассница, в которую тоже, между прочим, стреляли. Так что поверь мне, Пёрл, объяснить, что тут, черт возьми, происходит, не так уж и сложно.
Это была моя самая длинная речь на английском с тех пор, как умер отец. Дома мы всегда говорили на этом языке. Мама лишь изредка переходила на японский – когда испытывала злость или страх. А русский я использовала в основном вне дома.
Мои слова застали Пёрл врасплох, и она отвела взгляд, сжав блокнот тонкими пальцами.
– Хуже ты мне точно не сделаешь, если хотя бы попытаешься объяснить, – добавила я, постаравшись, чтобы мой голос прозвучал спокойно.
Пёрл покачала головой и взглянула на меня. В ее глазах проскользнула жалость.
– Я не уверена, что это верное утверждение.
А я уверена, что мой правый глаз только что дернулся от раздражения.
– Ладно. – Я почесала затылок и вновь окинула взглядом оборудование медпункта. – Где я нахожусь? В какой стране?
– Ни в какой.
– Что?
– Мы находимся на границе между США и Канадой. Наша территория не принадлежит ни той ни другой стране. Тут мы и обосновались.
– Серьезно? – Я почти усмехнулась. Далеко же меня занесло. – Значит, я действительно жива? Не умерла и не перенеслась в некий волшебный мир с темницами и кандалами?
Пёрл посмотрела на меня озадаченно, поэтому я медленно выдохнула и спросила вновь:
– И что это за место? – Я обвела рукой все помещение.
Пёрл прижала к себе блокнот:
– Я даже не знаю, с чего начать, я…
– Это издевательство какое-то.
Я опустила голову, пальцами впившись в кушетку. Впервые в жизни я нахожусь в таком ступоре. И что же мне делать? Отец готовил меня ко многому. Но мне даже в голову не приходило, что я когда-нибудь окажусь в подобной ситуации.
Стоп. Отец?.. Я закрыла глаза, в очередной раз пытаясь вспомнить события последних дней. Перед глазами возник образ мамы, ее залитое слезами лицо и подрагивающие плечи. И черное платье, которое она надела в день, когда нам передали прах отца. В груди что-то сжалось, и я вспомнила серое небо, затянутое скорбными тучами. Вспомнила лицо папы. И лицо Акселя перед самой его смертью. Вспомнила, как врачи сообщили, что моему старшему брату осталось совсем немного, и попросили нас попрощаться с ним.