Элита. Взгляд свысока - стр. 17
– А дети? Дети-то ни в чем не виноваты, – спокойно ответила Александра Павловна. – Все это когда-нибудь изменится, я тебя уверяю. Уже многое меняется, и даже изменилось уже. Посмотри: почти все грамотны! Я не о верхушке, я обо всех… Даже специалисты появляются. Вот ты учишься у хороших преподавателей. И еще кто-то. Вы все нормальные, умные, образованные молодые люди. Неужели вы ничего не сумеете сделать? Обязательно все изменится, обязательно! И дети будут готовы к нормальной жизни.
– Ничего никогда не изменится, – упрямо сказала Александра вторая. – Государством управляют кухарки… и кухаркины дети.
– В этом нет их вины, – суховато заметила Александра Павловна. – Как нет и твоей заслуги в том, что твой отец – князь. Дети не отвечают за родителей. Это так?
– Не знаю, – уклончиво ответила Александра вторая. – Не должны отвечать, да. Но… но я с ними не смогла бы вот так. Так, как ты.
– Возможно, не смогла бы, – согласилась Александра Павловна. – Но тебе это и не надо. У тебя будет другая профессия и совсем другая жизнь.
Княгиня Александра Павловна осталась в блокадном Ленинграде с восьмилетней дочкой своего третьего хозяина, Очень Большого Начальника, вдвоем в пустой холодной квартире, без запасов и без карточек. Карточки выдавали только на девочку, Александра Павловна нигде не числилась. Очень Большой Начальник был занят государственными делами где-то далеко, может быть, даже на фронте. Его жена еще до блокады уехала в Москву, навестить родителей, а вернуться уже не смогла. Александра вторая получила диплом в начале блокады и пошла работать в госпиталь. Перебралась в квартиру Очень Большого Начальника, к матери. Делила свой хлеб пополам с ней. Иногда приносила из госпиталя свой сестринский паек – пол-литровую банку пшенной баланды, в госпитале медперсонал слегка подкармливали. Кое-что из хозяйских вещей – две картины и серебряную посуду – сумела обменять у соседей по лестничной площадке на хорошие продукты, там даже банка тушенки была. Из нее варили суп целую неделю. Три раза удалось найти замерзших ворон – тоже надолго хватило…
Но княгиня Александра Павловна все равно умерла. И ее дочь умерла бы, наверное, и восьмилетняя Лида, если бы в Ленинград по каким-то государственным делам не прилетел прямо через линию фронта старый друг Очень Большого Начальника, тоже большой начальник. Старый друг пришел по знакомому адресу, принес жене друга гостинчики – а жены-то и не оказалось. В квартире, промерзшей до последнего уголка, оказались две непонятные фигуры, завернутые во все, что было в доме теплого: в платки поверх пальто, в шторы поверх платков, в ковровые покрывала поверх штор… Одна фигура слабо шевелилась, совала в «буржуйку» остатки домашней библиотеки. Вторая фигура, поменьше, сидела на табурете перед буржуйкой неподвижно, тихонько, без голоса, плакала.