Елисейские Поля - стр. 85

Она открыла калитку и вошла в сад. Длинная черная тень метнулась по дорожке.

– Кто там? – испуганно крикнула Лиза.

– Это я, я.

– Вы? Кролик! Что вы тут делаете?

– Я жду. – Кролик сел на скамью. – Я жду Наталию Владимировну.

– Но она теперь, должно быть, поет в Шато-Баск. Поезжайте туда.

– Мне нельзя.

– Почему?

– Она запретила. Посиди со мной, Лизочка.

Лиза села рядом с ним:

– Вам не холодно, Кроличек?

– Конечно холодно. Но пусть, пусть. Простужусь, схвачу воспаление легких, умру, и ей стыдно будет.

Лиза тихо засмеялась:

– Вы не Кролик, а институтка.

Но он не слушал.

– Нет, и стыдно ей не будет. Бесстыжая она. Бесстыжая, жестокая, подлая. Да, подлая. Как она меня измучила. – Он вдруг всхлипнул. – Подлая. Она там с любовником, с Борисом этим. А я тут жду. Ах, Лизочка, если бы ты знала. – Он громко заплакал, беспомощно вздрагивая.

– Ну, Кроличек, Кроличек, не надо.

Он положил голову на ее плечо, все еще всхлипывая.

Лиза смотрела на его круглое, обвисшее, жалкое лицо. Она знала: ей следовало обидеться за мать. Но он был такой бедный. Он плакал, а Наташа сейчас поет, все слушают ее, любуются ею. Он тут, а она далеко.

Лиза обняла его за шею.

– Не надо плакать, – уговаривала она, гладя его редкие волосы, – мой маленький, кругленький, беленький Кроличек. Мой красивый, мой удивительный Кролик.

– Подлая она, подлая, – всхлипывал он.

Лиза вытерла ему щеки своей кружевной юбкой, носового платка, как всегда, не оказалось в кармане. Он постепенно успокаивался. Теперь он только вздыхал жалобно. Голова его тяжело лежала на Лизином плече.

– Кроличек, я хочу спать. И вам тоже пора.

– Нет, нет, – вдруг быстро заговорил он. – Она не подлая, нет. Она чудная, она добрая, она благородная. Она все смеет. Она гордая. Она царица Савская. Ей молиться надо. Молиться. – Он выпрямился, тараща круглые, заплаканные, шалые глаза. – Она святая. Да, святая. Люби ее, Лиза. Чти ее. Я недостоин ее. Разве я смею ее осуждать? Хочется ей любовника иметь, и пусть.

Лизе стало скучно.

– Кроличек, идите домой.

– Домой? Хорошо. – Он встал и, не прощаясь, быстро, как шар, покатился по дорожке.

– Ничего не говори ей, – крикнул он, открывая калитку, и покатился дальше.

Лиза взглянула на качающийся легкий месяц, на верхушки сосен, глубоко вздохнула, не то от усталости, не то от грусти, и вошла в дом.

«Спать, скорее спать. Уже, наверное, шесть, а Коля еще у Одэт».

Она разделась, легла. В открытое окно тянуло сыростью. Шум деревьев смешивался с глухим шумом океана.

Лиза положила голову на подушку, и ей показалось, что звезды, как большие белые, светящиеся бабочки, кружатся в прозрачном небе.