Елисейские Поля - стр. 52
– Да, по алгебре…
Из-за закрытой двери слышен голос Екатерины Львовны:
– Успокойся, успокойся, еще ничего не известно.
И всхлипыванье.
– Почему Вера плачет?
Владимир Иванович поднимает голову:
– Ну так как, вызывали?
– По алгебре…
И за дверью:
– Ты хину принимала?
– Да, да. Не помогает.
Всхлипывание сильнее.
Люка вытягивает шею:
– Вера больна?
– Простудилась, должно быть, – делано равнодушно отвечает он.
И снова за дверью:
– Я не хочу, не хочу. Я лучше умру.
– Но Верочка. Если даже… Ведь это совсем не опасно.
– Нет, я не хочу, не хочу. Это отвратительно, безобразно. Я лучше умру.
С минуту тихо, и вдруг Верин голос, жалобный и высокий:
– Господи, за что?..
Люка чувствует, как слезы щекочут в носу. Почему ее не пускают к Вере? Она бы утешила, развлекла, рассказала бы про вчерашних моржей.
– Разве она заразная?
Владимир Иванович смотрит на нее:
– Кто заразная?
– Ну Вера же. Почему нельзя к ней?
– Не приставайте, Люка.
В спальне хлопает шкаф.
– Какое платье достать?
– Все равно. Какое-нибудь.
– Шерстяные чулки надень. И шубу. Не простудись после ванны.
Шум передвигаемого стула.
– Попудрись, Верочка.
– Оставь, все равно. Где шляпа? Ну, идем.
Щелкает замок. Вера входит в столовую. Глаза красные, волосы висят из-под криво надетой шляпы. Что с ней?
У Люки сердце разрывается от жалости и нежности.
– Верочка!
Но Вера отмахивается от нее и быстро идет в прихожую. Люка хватает ее за рукав шубы:
– Вера!
– Отстань, – говорит Вера коротко и прикусывает губу, чтобы не расплакаться.
– Не приставай, Люка. Видишь, Вера расстроена. – Екатерина Львовна торопится за дочерью. – Обедайте без нас, а потом пойдешь домой.
Вера уже на лестнице:
– Скоро ли ты, мама?
– Сейчас, сейчас…
Люка открывает дверь в спальню.
Шторы на окне спущены. Кровать не постлана. На ковре рубашка и рядом утренние туфли. Шкаф открыт. На ночном столике какие-то порошки. Люка тянет воздух носом, как легавая собака. Пахнет йодом. Нет, ничего понять нельзя.
– Люка, обедать.
Люка садится напротив Владимира Ивановича. От всех этих волнений ужасно хочется есть.
Владимир Иванович рассеянно и молча смотрит на белую скатерть.
Люка наливает себе вина.
За жарким Владимир Иванович вспоминает о ней.
– Вы ничего не кушаете, Люка. Так нельзя.
– Угу, – отвечает только Люка с набитым ртом.
Но он, должно быть, вспоминает, что ему надо занимать ее.
– Ну, как в лицее? Вызывали?
– Угу, – снова односложно отвечает она, продолжая жевать.
Разговор кончен.
Люка наливает себе третий стакан вина. Как приятно с Володей. Пей сколько хочешь, не мешает. И на сладкое сливочный крем. Каждый бы день так обедать.