Елисейские Поля - стр. 4
– Мама, ах, мамочка… Слушай…
– Если надштуковать синим бархатом, будет совсем не так плохо. Как тебе кажется?
– Да, да. Бархатом. Непременно бархатом, – кричит Люка, прыгая на одной ноге. Бант, окончательно оторвавшись, падает на землю.
– Люка, ты ведь большая. Люди видят. Пора тебе помнить…
На лестнице прощаются. Арсений живет во втором этаже, они в первом.
– До свиданья, до вечера.
Дверь закрывается. Они дома.
Вера бросает шляпу на стол. Люка подхватывает ее:
– На стол нельзя. Денег не будет.
Вера вырывает шляпу из Люкиных пальцев:
– Не смей трогать, – и поворачивается к ней спиной.
Люка хочет обнять сестру:
– Не злись.
Вера топает ногой:
– Убирайся, слышишь.
Екатерина Львовна удивленно смотрит на нее:
– Вера, чего ты сердишься?..
– А что, прикажешь ты мне радоваться?..
Вера снимает платье, садится на кровать, сбрасывает туфли.
– Опять дырка на пятке.
– Но что с тобой, Вера? – спрашивает Екатерина Львовна.
– Что? – кричит Вера. – Ты еще спрашиваешь что? Посмотри на себя в зеркало, тогда и поймешь.
Глаза Екатерины Львовны становятся круглыми, брови высоко поднимаются.
– Что ты говоришь, Вера, я не понимаю…
– Не понимаешь? На кого ты похожа? Волосы стриженые, намазанная. Шляпа как у девочки, платье до колен. Разве так выглядит мать взрослой дочери?..
– Но, Верочка, ведь мне только тридцать девять лет. Рано мне рядиться старухой. И ты сама знаешь, что же я в жизни видела? В деревне. Вы с Люкой вечно хворали. Папа…
– Да, папа. Ты бы хоть помнила, что папу большевики расстреляли.
Екатерина Львовна беспомощно взмахивает руками:
– Вера, как ты можешь?.. Разве я не чту папиной памяти?
– Ты… Ты мешаешь мне выйти замуж. Вот что.
– Я? Я мешаю тебе?
По щекам Екатерины Львовны текут слезы.
– А зачем тебе, Вера, собственно говоря, замуж выходить, раз папу большевики расстреляли? – спрашивает Люка.
– Люка, не мешайся не в свое дело. Иди играть в сад, – строго говорит Екатерина Львовна.
Люка послушно выходит из комнаты, но дверь снова отворяется.
– Старая дева, – кричит Люка и убегает со всех ног по коридору. Но погони нет. Вера занята объяснением с матерью.
– Да, да, ты мешаешь мне выйти замуж. За кого нас втроем могут принять? И еще эта обезьяна Люка со своим бантом. А когда ты на балу, ты танцуешь больше меня, ты отбиваешь моих ухаживателей.
– Вера, как ты несправедлива. Господи. А я жила только для вас…
Екатерина Львовна плачет, лицо ее становится жалким и старым.
– Господи, – всхлипывает она.
Вера сидит на кровати, устало и зло теребя подвязку.
– Надоело. Перестань, пожалуйста. Не хочешь мне помогать и не надо.