Елисейские Поля - стр. 15
– Ах, мне хорошо, слишком хорошо.
Люка снова закрывает глаза.
– Пить, – говорит Люка хрипло.
– Люка, Люкочка, взгляни на меня. Ты узнаешь меня. Кто я?..
– Ты – мама, – произносит Люка медленно.
– Узнала меня. Пришла в себя, – радостно кричит Екатерина Львовна. – Доктор, она выздоровеет, она будет жить.
– Да, – говорит доктор, – теперь она поправится. – И щупает Люкин пульс.
Екатерина Львовна плачет. Слезы текут по ее измученному бледному лицу.
– Люкочка, деточка моя…
К постели подходит Вера, она тоже бледна.
– Ну и напугала же ты нас, Люка.
Вера улыбается, гладит сестру по щеке:
– Поправляйся скорей, цыпленок.
Какие все добрые, милые. Только где Арсений?.. Люка хочет спросить, но язык еще плохо слушается. Дверь скрипит. Это он. Но входит горничная и ставит букет роз на ночной столик. Розы, конечно, от Арсения. Даже спрашивать не надо. А он, должно быть, спит. Он так устал, ведь он не отходил от нее.
Люка улыбается. Как хорошо выздоравливать, как хорошо жить…
…Окно в сад открыто. Люка видит темные ели и кусок голубого неба над ними. Большая прозрачная стрекоза влетает в комнату. Вера кладет на Люкину кровать свое голубое шелковое платье:
– Это тебе, чтобы ты скорее выздоровела. Мне оно узко, тебе будет как раз.
Люка трогает платье. Шелк нежно скрипит под пальцами. Какое красивое. Люка всегда любовалась им. Взрослое, настоящее платье, не то что Люкины мешки с прорезом для головы и рук.
– Через три дня ты можешь встать, – говорит Екатерина Львовна, целуя дочь. – Ты рада, Люкочка?
Да, Люка рада. Люке хорошо. Но… Но Арсений… С тех пор как она пришла в себя, она не видела его. Уехал?.. Отчего тогда не написал ей? И отчего ни мама, ни Вера не говорят о нем? Люка ждет его. Днем и ночью, каждый час, каждую минуту. Она его невеста, она не беспокоится. И спрашивать не надо. Но ждать все труднее…
Люка сидит в кресле на террасе, похудевшая, вытянувшаяся. На ней Верино голубое платье, ноги закутаны пледом. Осеннее солнце косо освещает сад, кусты облетающих роз и пруд. Пансион уже пуст. Все разъехались. Только в первом этаже живет какая-то старушка. Больше никого.
Пора в Париж. И так засиделись из-за Люкиной болезни. Но теперь Люка, слава богу, здорова. Да, Люка здорова. Это заметно по всему. Екатерина Львовна больше уже не смотрит на нее такими восторженными влажными глазами, Вера опять огрызается и, наверное, жалеет, что подарила голубое платье. Ведь и без платья Люка поправилась бы.
– Подадут громадный счет, – вздыхает Екатерина Львовна.
Вера кивает:
– Еще бы… было бы хоть за что деньги платить. А то целый месяц мучились…