Елисейские Поля - стр. 140
Она положила хлеб обратно на тарелку и покачала головой. «Отчего это? Ведь я только что была голодна».
Она прошла по длинному коридору в столовую и села на диван. Николай все так же молча и раздраженно курил. Было тихо. В окно сквозь черные голые ветви заглядывала луна. Лиза сжала холодные руки и вдруг неожиданно для себя громко и жалобно сказала:
– Коля. Мне страшно. Я боюсь.
Николай повернул к ней голову.
– Боишься? – резко спросил он. – Рано бояться.
– Что? Рано? Что ты говоришь?
– Ничего. Молчи. Нечего тебе бояться.
– Коля, – зашептала Лиза. – Я не могу. Мне так страшно сегодня. Как будто из всех углов…
– Молчи. – Николай побледнел, и губы его задрожали. Он быстро оглянулся. – Молчи. Мне, может быть, самому страшно.
– Коля. – Лиза прижала похолодевшие руки к груди и закрыла глаза. Стало совсем тихо, только кровь испуганно стучала в ушах.
Николай шумно отодвинул стул. Щелкнул выключатель. Над Лизиной головой зажегся яркий фонарь, Лиза открыла глаза.
– Глупости. Нечего бояться. – Николай был еще бледен. Он хотел улыбнуться, но губы не слушались. – Ты, Лиза, трусиха. Тебя курица забодает.
Он закрыл ставни, задернул желтые занавески.
– Это все от темноты, от тишины, от ожидания. Ты не бойся. Бояться нечего. Мы сейчас и в гостиной осветим.
Он принес ей платок.
– Закутайся. Тебе холодно. Сейчас теплее, сейчас веселее станет.
Он завел граммофон.
– Вот и музыка. Вот и хорошо. Теперь светло, тепло и музыка. Разве тебе еще страшно, Лиза?
Лиза сидела в углу дивана. Теплый платок лежал на ее застывших ногах. Глаза щурились от слишком яркого света, в уши врывались резкие звуки фокстрота.
– Вот и не хуже, чем в дансинге. – Николай уже спокойно улыбался. – А чтобы совсем весело стало, хочешь, потанцуем, воробей?
Он протянул к ней руки.
Она уже была готова встать – чего ей бояться, в самом деле, – и вдруг увидела на стене тень от его рук, огромную, черную, безобразную тень. Черные руки будто протягивались к ней, длинные костлявые пальцы тянулись к ее горлу. Она прижалась к дивану:
– Оставь меня, не трогай! Не трогай!
Николай отшатнулся от нее:
– Что? Что с тобой? Чего ты кричишь как резаная?
Но Лиза продолжала кричать, с ужасом глядя на тень его все еще протянутых к ней рук:
– Не трогай меня! Я боюсь! Я боюсь тебя!
9
Этот вечер прошел, как и все вечера, когда мать Кромуэля не выезжала, за чтением книг и обрывочными разговорами. В гостиной с камином и низкими мягкими креслами было тихо и уютно, как бывает в благоустроенном английском доме, а не в большой парижской гостинице.
В половине одиннадцатого мать Кромуэля отложила книгу и встала с кресла: