Эликсир честности - стр. 2
Итак, поковылял я к палатке. Спустя вечность доковылял. Первую бутылку, чтобы не умереть от жажды, выпил тут же, не отходя от кассы. Откупорил о край прилавка вторую (намереваясь небольшими глотками поддерживать двигательные функции организма на обратном пути) и вдруг услышал удивленный возглас:
– Игорь?! Ты?! Сколько лет, сколько зим!!!
Подняв заплывшие глаза, я распознал в продавце Генку Лютикова…
Выглядел Лютиков неважно – землистое лицо, ввалившиеся, покрасневшие от бессонной ночи глаза, засаленный ватник с торчащими сквозь прорехи в ткани клочьями ваты. Работа палаточника не сахар, особенно в ночную смену, да и деньги несерьезные.
– Привет, Гена, – хрипло сказал я. – Давненько не виделись. Составишь компанию?
Он покосился на часы, немного поколебался, кивнул головой и запустил меня вовнутрь. Усевшись на пустой ящик, я протянул ему бутылку. Лютиков пил мало, редкими, крохотными глоточками.
– Хозяин разорется. Придирается, сволочь, к любому пустяку, лишь бы зарплату урезать. – Заметив мой удивленный взгляд, он пояснил: – Сейчас, если запах учует, обвинит в алкоголизме и накажет деньгами. «Больше я нынче этими штрафами на них действую»[1], – криво усмехнувшись, процитировал Генка Салтыкова-Щедрина.
– На хрена тебе такая работа? – икнув, спросил я.
– А где сейчас другую найдешь?
И тут в душе моей взыграло пьяное (повело на старые дрожжи) великодушие. Я незамедлительно предложил Генке стать охранником в «Зевсе», тем паче что недавно мне пришлось уволить одного лоботряса-прогульщика и вакантное место имелось. Лютиков сразу согласился, дождался хозяина палатки, приехавшего с утренней проверкой, с наслаждением плюнул ему в толстую харю и отправился вместе со мной в ближайший кабак отмечать удачное трудоустройство…
Ресторан только-только открылся, и мы оказались первыми посетителями. Есть мне, признаться, нисколько не хотелось, но, зная по опыту, что опохмеление без закуски неминуемо приводит к запою, я с поистине героическими усилиями принялся пропихивать вовнутрь котлету по-киевски, запивая ее огромными порциями темного баварского пива. Трезвый и, очевидно, проголодавшийся за ночь, Генка с аппетитом лопал все подряд. Пил он мало. Ввиду раннего часа ансамбля на эстраде не было. Из динамиков под потолком неслись блатные песни. Вероятно, взглянув на мою рожу, метрдотель посчитал подобную музыку наиболее подходящей. Часа через два, когда предметы перед глазами начали расплываться, голова отяжелела и меня потянуло ко сну, я жестом подозвал официанта. Юркий тип с помятой физиономией, слащавой лакейской улыбочкой и черными глазками-бусинками, воровато шныряющими по сторонам, принес счет, где значилась сумма, даже по самым скромным подсчетам значительно превышающая стоимость съеденного и выпитого. Не желая препираться с ресторанным жульем, я, хоть и знал, что нас безбожно обсчитали, покорно полез в карман за бумажником.