Эльфийский маг. Жизнь вне жизни - стр. 26
– Вы знаете, у меня сейчас нет лишнего времени. Давайте с вами договоримся о встрече и поболтаем о наших музыкальных делах, – предложил я, ведомый учителем.
– Но господин Элай, я помню, что вы очень любите музыку. И сейчас я готов вам её показать. Поверьте, я действительно написал прекрасные стихи. Вы менестрель, и я уверен, что они вам подойдут.
– А я не очень уверен, – хмыкнул я и, когда мы дошли до нужного места (верхней ступеньки), опершись спиной на перила, приготовился слушать песню, решив-таки уважить творческого человека и посвятить ему пять минут своего времени и одну медную монетку.
– Вы не пожалеете, – сказал тот, достав из-за спины гусли.
Присел, положил их себе на колени, торжественно посмотрел на меня и запел:
– Росла святая Иггдрасиль,
Под солнцем ясным воссияла,
Под звуки струн заплакала она
И эльфов род из слёз своих призвала…
– Эй, – прервал его я, – это же старая песня. Вы мне её недавно уже пели.
– Но она изменилась! Текст немного переделан. В том варианте, что слышали вы, слова были другими. Там было вот как…
Бард закрыл глаза и собрался запеть.
Пришлось остановить товарища.
– Вспомнил. Не надо повторять. Оба варианта хороши.
– Правда? Вам понравилось? Отлично! Тогда послушайте, господин Элай, другую мою песнь! Я вам спою про свою любовь Жозефину.
Он вновь собрался заиграть. А я его вновь перебил.
– И эту песню я тоже уже слышал несколько раз. И платил за неё. Так что вновь платить не буду.
– А про множественность миров вы тоже уже слышали? – обречённо спросил бард.
– Раз сто – не меньше.
Тот расстроенно вздохнул, вероятно, поняв, что столь желанной монеты сегодня ему не видать.
Мне его стало жалко, и я решил кинуть ему спасательный круг:
– Может быть, у вас есть новая песня? Я бы с удовольствием её послушал.
Бард неожиданно зло скривил лицо и закричал:
– Ты что, думаешь, я песни пеку, как пирожки?! Думаешь, захотел придумать песню, и вот она придумалась?! Думаешь, это так просто?! Да не тут-то было! Это сложно! Очень, очень сложно!
– И что делать, если песня не придумывается? – заинтересовался я, надеясь получить дельный совет.
Но, к сожалению, мои надежды на универсальный рецепт не оправдались. Сонгилиил вновь тяжело вздохнул и, прислонив к парапету гусли, с грустью в голосе произнёс:
– Ох, если б я только знал… Но, поверь, это очень и очень тяжело.
Заметив, что учитель перешёл на «ты», и вспомнив, что это добрый знак для данного мира, ибо считается более доверительной формой общения, тоже решил перейти на эту форму.
– Верю тебе, – сочувственно произнёс я, хотя представить процесс сочинительства мне было сложно. Вытащил из кошелька одну серебряную монету и протянул её музыканту. – Вот. Возьми. Это для вдохновения.