Элеонора Августа - стр. 27
Горожане молчали, теперь они смотрели на него уже с испугом.
«Соберут денежки, соберут. В маленьком Ламберге купчишки и то двадцать тысяч собрали, а уж для торгового Милликона, где ярмарка, почитай, круглый год, пятьдесят тысяч не тяжки будут».
Делегация, кланяясь, ушла, а Роха, смеясь, говорил им вслед:
– Поглядите-ка на этих дураков, еще жаловаться вздумали. Надо же, совсем эти бараны горные про войны на своей земле позабыли.
– Сразу видно, что тут чужие солдаты горожанам в диковинку, – соглашаясь с ним, посмеивался полковник Брюнхвальд.
Глава 7
Вотчина графская, домен дома Маленов, из простых трех сел давно вырос в нечто похожее на город, но без стен, ратуши и мостовых.
Центром Малендорфа был большой графский замок, баронским не чета. Замок был не новый, но еще вполне себе зубастый, такой, что мог и осаду перенести, и при штурме устоять. А вокруг замка в порядке и чистоте стояли домишки, фермы, церкви, сыроварни, кузни, таверны и постоялые дворы. Всего там было в достатке, оттого казна бережливых Маленов никогда не пустовала.
И вот в этой благословенной земле, недалеко от замка, у перекрестка, стоял постоялый двор «У доброй купчихи», который слыл лучшим в округе. В ином месте Агнес останавливаться не хотела. Нажилась она у господина в поместье в отвратном кабаке, с нее хватит. И жила она в том поганом месте, потому как господин не желал ее видеть в доме своем. Почему? Потому что, видите ли, обе бабы его брюхаты. Словно она их беременностям повредить может. Или боялся, что она устроит там ему склоку. В общем, в доме своем он ее не приютил. И сейчас дева сидела в нижней рубахе перед зеркалом, рассматривала лицо, которым теперь пользовалась, и говорила Сычу, стоявшему в дверях:
– Ну, и что эта толстуха? Уговорил ее прийти к тебе?
Фриц Ламме даже ежился, так непривычно ему было говорить с благородной дамой, что сидит пред ним без платья, да еще зная при этом, что эта дама не кто иная, как Агнес. Дама была молода, грудаста, волосы имела рыжие. Красива была. Не знай он наверняка, что в этой даме прячется хрупкая девица, которую он знает не первый год, так не поверил бы никогда. Ну, конечно, если дама не начала бы злиться. Эту злость, от которой стыла в венах кровь, он не спутал бы ни с какой другой. По этой лютости всегда можно было узнать девицу Агнес под любой ее личиной. Впрочем, непривычно – это было не совсем то слово. Скорее, ему было здесь не по себе, но господин велел помогать девице, вот он и помогал как умел.
– Прачка Эмма? Мужа у нее нет, помер, что ли. Ну, говорила сначала, что у нее есть мужчина. Потом я ее пригласил выпить вина, как выпила – стала говорить, что у нее мужчина был… кажется, стражник какой-то. Не поймешь их, баб, никогда… То есть, то был… В общем, я говорю ей, не желает ли она прогуляться вечерком, а она мяться стала, ни да, ни нет не отвечает.