Электро - стр. 35
За Арнольдом пришёл палач.
– Мне нужно тебя заковать в кандалы? – спросил он. – Или ты хочешь уйти достойно, без выкрутасов?
– Достойно, – ответил бывший электрострелок.
– Хорошо. Но если что, ты на мушке, помни об этом.
– Я знаком с правилами казни, – мужчина поднялся с нар. Рубашку он снял, и сейчас было хорошо видно, как на словно высеченном из камня гениальным скульптором торсе перекатывались мышцы. – Я готов.
– Ты подготовил последнее слово? – палач отрешённо смотрел куда-то за Арнольда.
– Да… то есть…
– Ты помнишь? Кража золота, и никаких иных прегрешений.
– Да, помню.
– Тогда идём.
Когда мужчина показался в дверях каземата в сопровождении охраны и исполнителя приговоров, гомон в толпе возрос, словно на трансформатор подали большее напряжение.
– Мерзавец! – выплеснулось из нутра людской толчеи одиноким вскриком.
Арнольд сам взошёл на приготовленный помост и посмотрел открытым, непонимающим взглядом на барона Красного Щита, стоящего напротив. Тот отвёл глаза.
По правую руку от банкира стоял сам шериф города. В руках, подрагивавших от нервного напряжения, он сжимал стандартный свиток приговора, перевязанный красной лентой и заплавленный сургучом. «Мы добились колоссального прорыва в технологиях за последние тысячелетия, – думал Арнольд, разглядывая свиток в руках у шерифа, – а до сих пор используем сургуч для приговоров и секиры для казни. Странно это.»
Наисветлейший барон Зигмунд знал, почему отводит глаза под взглядом героя. Понимал он и дрожание рук шерифа со стиснутым в них наспех состряпанным свитком приговора. Это происходило не только и не столько из-за вчерашних возлияний свежайшим электроэлем, сколько из-за того, что не хотелось вот так избавляться от одного из сильнейших и славнейших рыцарей современности. Банкиру этого тоже чертовски не хотелось, но что было делать?
Ему вновь и вновь вспоминалась давешняя беседа с шерифом в присутствии палача. Они сидели в зале и выпивали.
– Нам придётся казнить его, – словно решившись, сказал Зигмунд.
– Но, помилуйте, барон, – по лицу шерифа прошла рябь внутреннего отторжения подобных мыслей, – ведь это лучший из лучших! И он сможет нам сильно облегчить жизнь в эти смутные времена.
– Я знаю это, иначе не пригласил бы его к себе, – ответил наисветлейший. – Мне, как и Вам, ужасно обидно, что приходится жертвовать столь полезной и выдающейся личностью.
– Неужели ничего нельзя придумать? Промыть ему мозги?
– Нет, – лишь нервно подрагивающий глаз выдавал внутренние борения Зигмунда. – Этот человек устроен не так, как мы с Вами. Он слишком… – пару секунд слово не приходило на ум, – честен. – последнее он выплюнул с омерзением, словно мошку, залетевшую в рот.