Электрику слово! - стр. 3
– Понял, Виолетта Степановна. У вас, не подумайте за лесть, есть такой редкий в наше время дар объяснять всё непонятное легко и понятно.
– Да что вы, что вы… Ты главное о нас-то не забывай. Ведь как мы для вас стараемся, как стараемся о вас! А потом начинается: забыл, или еще что-нибудь в этих противных словах. А мы-то стараемся! Поэтому все мы в нашем коллективе должны жить дружно и мирно. Понимаешь, как нехорошо бывает поступать не по правилам, забывать что-то?
– Понимаю, Виолетта Степановна. Будем стараться!
– И правильно, если будешь стараться. Как это у нас говорят, Мелитта?
Благозвучный сопрано Мелитты Степановны:
– Долг перед ближними – превыше всего!
– Во-во! Всегда нравилась эта жизненная поговорка, – шариком от стены отскочили слова Виолетты Степановны: – Ты иди, иди! Побыстрее пройдешь – скорее перейдешь к нам на работу.
– Действительно, время с таким интересным собеседником как вы, летит так незаметно! Мудрое замечание. Побежал на медосмотр. До свидания!, – как можно вежливее сказал Михаил.
– Хорошо пройти осмотр!
Прозвенел «ветер». Следом ворвался обычный ветер, загибая закон о хорошем поведении. Кнопка-дартс держала листок крепко.
– Какой вежливый молодой человек! А, Мелитта, неплох-то наш электрик в обращении?! И уважает старших!, не то что эти юнцы, которых еле-еле на месяц хватает, и то с грехом пополам. Какая до ужаса жадная пошла молодежь! Неужели их так воспитывают в этих их школах, верситетах?
Глава 3
Сидит в приемной больницы. Скучает. Люди вокруг тоже скучают. Веером лежат на столе гламурные журналы.
Все ждут. Опять ждут. И снова ждут. У кого-то не выдерживают нервы.
Один начал беспокойно крутить костяшками в ладони с упорностью, достойной применения при бурении сверхглубокой.
Оставалось удивляться, почему покрасневшая кожа у крутуна до сих пор не воспламенилась. Даже дымка, кроме как от сигаретного перегара, не появлялось на протяжении сеанса трения.
Другой тревожный человек начал аккуратно так, мелкими шажками подрывать обложку. В расход пошли сначала стройные ноги, потом гордо-романтическая осанка, вконец и фальш-улыбка.
Рядовые терпят от садиста то же, что и генерал: рвутся, тянутся бесчисленные рекламные страницы с косметикой, одеждой, обувью и прочими женскими важностями.
Уже на многие тысячи, если не на миллионы деревянных, испортил товару извращенец. Но уничтожение чужого добра никого, кажется, тут не трогает.
Раздается приглушенный, а с открытием створки, полнозвучный смех. Серый провал красных губ раскрыт – поставщик продовольствия для веселого пира среди понурости голов.