Экзамен на выживание. Устоит ли академия? - стр. 5
Переход произошёл мгновенно. Только что я находился в портальном помещении, и вот уже стою на кладбище, заинтересованно оглядываясь по сторонам и рассматривая готичный пейзаж в свете полной луны.
“Ночь и тишина, данная на век,
Плачет дитя, а может быть, и не человек…” — пропел на мотив известной песни.
Стоп! Но ведь тут, действительно, плачет ребёнок: тоненько, надсадно, захлёбываясь от ужаса. Я не переносил слёз девчонок и детей, меня от них переклинивало. В такой момент я мог реально убить того, кто обижал беспомощного и слабого.
А здесь точно находился маленький ребёнок. Наверное, потерялся и не нашёл дороги среди могил, решил я, определяя направление по звуку. Возмущение современными “Яжматерями” подняло голову. Смотреть надо лучше за детьми, а не пялиться в экраны телефонов. Эту дуру бы одну оставить ночью на кладбище и посмотреть, как она заголосит. Ну как можно было ребёнка потерять?
Возмущаясь, двигался вперёд максимально быстро, обходя очередное старинное надгробие и оставляя в стороне вросшую в землю гробницу. Звук раздавался из-за низкой, но широкой усыпальницы, туда-то я и поспешил, разглядывая её. Наверное, в ней хоронили усопших какого-нибудь старинного рода из поколения в поколение, уж слишком вычурной она была с барельефами и лепниной. Луна светила ярко, и мне было видно всё, как в пасмурный день, и даже лучше. Серебристый свет делал всё более контрастным и выпуклым.
Плач приближался, а значит я шёл верно, и это добавляло уверенности, что с ребёнком будет все хорошо. Ночных кладбищ и темноты я не боялся давно. Сколько раз, доказывая парням выше и шире меня в плечах, что я не слабак и кишка у меня не тонка, ночевал на кладбище и в заброшенных “домах с привидениями”. Никогда и ничего мистического, и потустороннего не встречал. Даже было обидно, что не видел ни зомби, ни ходячих скелетов, ни призраков, ни прочей нежити. А так было бы классно замочить какого-нибудь зомби, как в компьютерных стрелялках. Но приходилось всегда возвращаться в реальность и понимать, что игра — это не настоящая жизнь, где если кто-то умер, то это навсегда.
Спокойно выйдя из-за угла усыпальницы, остановился в шоке. Мозг отказывался воспринимать то, что видели глаза. Мужчина и женщина уже с трудом отбивались от наседающих мертвецов разной степени разложения: от чистеньких скелетов, до почти свежих трупов. А за их спинами рыдал на вид пятилетний ребёнок, в ужасе прижавшись спиной к склепу. На раздумья времени не оставалось.
Перехватив удобнее металлическую трубу, которую так и держал в руке, ринулся на помощь, снося башку ближайшей нежити. Мертвяки, почувствовав ещё одного живого, поворачивались ко мне, пытаясь увидеть своими оловянными глазами. Но я же мелкий и шустрый. Во всех драках я выигрывал не силой, а быстротой, ловкостью и хитростью, выматывая противника, а потом нанося один точный удар. Так и тут, я плясал, появляясь то в одном месте, то выныривая в другом, и нанося серьёзный урон мертвякам, как в своих любимых играх. Это называется, сбылась мечта идиота. Но нежити не становилось меньше. Казалось, что она, наоборот, прибывает, а ведь я точно уложил уже не меньше десятка.