Экспресс Токио-Монтана - стр. 14
Я слал ей мысли: «Пожалуйста, садитесь. Я хочу, чтобы вы сели». Но она все так же стояла рядом и глядела на свободное место.
Я уже собрался показать на сиденье и сказать по-японски «дозо», что значит «пожалуйста», но тут мужчина на соседнем месте подвинулся, занимая свободное и освобождая свое, и она опустилась туда, где он сидел раньше, но перед тем обернулась ко мне и сказала по-английски «спасибо». Прошло не больше двадцати секунд с того мгновения, когда передо мной освободилось место и женщина уже опустилась на соседнее.
Из-за маленького, но сложного балетного па моя голова зазвенела, будто колокол, затонувший в Тихом океане из-за подводного землетрясения, что проломило океанское дно и погнало приливную волну к ближайшему берегу, возможно за тысячу миль – в Индию.
Колокол звенел безвозвратной печалью ее «спасибо». Никогда раньше это слово не звучало для меня так грустно. Прошло время, и землетрясение, всколыхнувшееся от этого слова, утихло, но меня до сих пор колотит сотней афтершоков.
«Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, – снова и снова колотилось у меня в голове, – спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, спасибо».
Я разглядывал ее весь короткий путь до станции Синдзюку. Она достала книгу и начала читать. Не могу сказать, что это за книга. Философия или дешевый роман – не знаю. Я представления не имею, насколько та женщина умна, но теперь, когда она читала книгу, я мог смотреть на нее открыто, а она – не чувствовать неловкости.
Она ни разу не подняла взгляда от книги.
На ней было простое белое платье, думаю, недорогое. Думаю, оно совсем дешевое. Подчеркнуто простой фасон, а материал совсем скромный – и качеством, и плотностью. Платье было простым не потому, что так модно. Оно было по-настоящему простым.
На ней были совсем дешевые белые клеенчатые туфли, как будто со склада уцененной обуви.
На ней были розовые выцветшие носки. Мне стало грустно. Сколько раз я глядел на пару носков и никогда не грустил, но в эту секунду мне стало очень грустно, хотя моя печаль составляла разве что одну миллионную печали ее «спасибо». По сравнению с ее «спасибо» носки были самым счастливым днем в моей жизни.
И всего одно украшение – красное пластмассовое колечко. Вроде тех, что находят в коробке с кукурузными хлопьями.
Наверное, была и сумочка – из чего-то же она вытащила книгу, ведь она не держала ее в руках, когда садилась, и карманов на платье не было, – но я не помню никакой сумочки. Может, просто не уместилась в голове.