Эксплеты. Лебединая башня - стр. 27
Актерам на сцене быстро удалось завладеть вниманием Омарейл. Она любила радиоспектакли, никогда не пропускала «Школьные годы», растянутые уже на две сотни серий, часто слушала двухчасовые истории. Но визуальная составляющая столько добавляла к простому повествованию. Насколько иными были диалоги, в которых, помимо слов, были взгляды, жесты… Разве можно показать симпатию Маледики к Рамзету по радио, если все, что выдавало ее, – было то, как она тайком рассматривала молодого человека? Когда эпизод закончился, Омарейл аплодировала громче всех.
– Теперь он знает, что Маледика – не мальчик, а девушка, – прокомментировала она, ни к кому не обращаясь.
– Рано или поздно он должен был узнать об этом, – откликнулся молодой человек рядом с Омарейл, и она вздрогнула.
Как легко было забыть о присутствии других людей рядом, когда вся твоя жизнь прошла в одиночестве.
– У них будет романтическая линия, – предположила Омарейл.
– Ну, естественно, – ответил молодой человек, усмехнувшись. – Во-первых, сюжет тут, прямо скажем, не слишком заумный. Во-вторых, Шторм Эдельвейс в другом не играет.
Он кивнул на темноволосую актрису, что сейчас кланялась зрителям и с широкой улыбкой принимала цветы.
– Шторм Эдельвейс… – произнесла Омарейл задумчиво.
– Да-да, – скучающе кивнул ее собеседник, – «та самая».
– Она в «Школьных годах» недавно появилась, верно?
– Трудно найти популярный молодежный спектакль или эпизод, где еще не появилась Эдельвейс.
Молодой человек протянул к ней ладонь.
– Май.
Омарейл озадаченно посмотрела сначала на его руку, затем – на лицо.
– Полагается ответить рукопожатием и сообщить твое имя.
– Ах. Это тебя так зовут! – поняла, наконец, Омарейл, неуверенно сжимая кончики его пальцев.
По ее телу прошла легкая дрожь: она впервые прикоснулась к кому-то. Ладонь Мая была теплой и сухой. Ощущения в целом оказались приятными.
– Это первое твое общение с живым человеком? – уточнил тем временем молодой человек, высвобождая свои пальцы из ее.
Омарейл взглянула на него настороженно. Он не мог говорить серьезно, и все же…
– Ладно, странная девочка, представься уже, наконец.
Она обвела взглядом толпу, что покидала зрительские места, негромко обсуждая просмотренный эпизод. Ничто из увиденного не помогло ей придумать себе имя.
– Я не хочу, – ответила тогда она, и тут же пожалела об этом.
Даже столь неопытному в общении с посторонними людьми человеку было ясно: Май оскорбился.
– Но не потому, что не хочу разговаривать с тобой! – уточнила она поспешно.
Он взглянул на нее с удивлением.
– И почему же?
– Я и причину назвать не могу.