Экспедиция в Иномир - стр. 22
– Интересный мирок! – сказал Николай, облегчённо засмеявшись. – Вдоль такого моря спокойно не погуляешь! Голодный зверь, а не милый пейзаж – вот что оно такое!
Я осмотрелся. Те же шесть выходов симметрично темнели по периметру. Загадка превращения шести в единицу занимала меня отнюдь не меньше, чем вопрос, живое ли существо хищное светоморе.
– Возвратимся на «Пегас» и посовещаемся, – предложил я.
5
В салоне, сбросив защитные костюмы, мы осмотрели Артура. Он был основательно обожжён, несмотря на защитный скафандр. Так мы впервые узнали, что скафандры, казавшиеся в космосе столь совершёнными, здесь действуют отнюдь не так безукоризненно и надёжной защитой может быть только ротонное поле.
– Могло и хуже быть, – сказал я. – Надо быть осторожней, друзья. Это касается прежде всего тебя, Николай, но и все мы не должны забывать, что любое неведомое может быть опасно.
Помню своё состояние: я испытывал удовлетворение от того, что странные знакомства в новом мире окончились благополучно. Природу дзета—мира мы, естественно, досконально не постигли, но явных опасностей избежали. Это, я считал, уже немало. Артур выглядел недоумевающим. Не знаю, чего он ждал, я ещё на Латоне смотрел его записку о трансмировом рейсе, там он высказывался весьма осторожно. Допускаю, впрочем, что не все свои ожидания он объявлял открыто. Он не похож на Николая, немедленно доводящего до всех свои мысли и чувства.
– Посмотрим, Казимеж, будет ещё время, – неопределённо высказался он и пошёл помогать Николаю.
Николай расшифровывал записи: передавал на корабельную МУМ – почему-то этот внушительный аппарат, специально разработанный для «Пегаса», командующий всеми нашими автоматами, называют стандартно: «Малая Универсальная Машина» – все, что зафиксировали переносные приборы. МУМ, конечно, справляется с задачами и потрудней, чем раскодирование световых вспышек, если только в них таится хоть молекула смысла. И Николай, неоспоримо, астроинженер незаурядный, а расшифровка загадочных сигналов всегда была предметом его особого увлечения. И все же я без доверия отнёсся к тому, что он и Артур объявили итогом своей работы. По их вычислениям шар, ринувшийся на Николая, разумное существо, а не диковинное явление неодушевлённой природы. И цветность вовсе не главная особенность его языка. Речь совершалась электромагнитными вспышками в широком диапазоне от гамма—лучей до инфракрасного излучения – искорки были лишь малой частицей речевой области. Само оно, привыкшее к обширному языковому спектру, должно было воспринять ответы людей как невнятное тусклое бормотанье. Вряд ли бурно пылающий незнакомец отчётливо разобрался в том, что ему высвечивал Николай, – возможно, здесь одна из причин его агрессивности.