Экономические теории в пространстве и времени - стр. 3
В данной главе речь будет идти не о забытых, а об отвергнутых теориях, т.е. отброшенных сознательно, волевым актом. Это позволит нам сосредоточиться на ученых-экономистах, тогда как «забывать» экономические теории может и широкая публика. Используя шумпетеровские термины, наверное, можно сказать, что вопрос о забытых теориях скорее относится к «экономической мысли», а об отвергнутых – к «экономическому анализу».
Кроме того, необходимо уточнить, что мы будем преимущественно говорить об отвержении теорий, доселе господствовавших. Так что речь пойдет о сдвигах или революциях в мейнстриме экономической науки.
Вопрос об отвергнутых теориях имеет для экономической науки, как и для других общественных дисциплин, более важное значение, чем для естественных. В экономической науке не бывает заведомо правильных и неправильных теорий. Экономические теории, изучающие такой сложный объект как поведение людей, вначале упрощают его с помощью абстракций. Выбор абстракции, на которой строится теория (предположим, что последняя логически непротиворечива), зависит от автора, он не может считаться безусловно правильным или неправильным, а лишь адекватным или неадекватным поставленной задаче. Отвержение не подразумевает опровержения. Поэтому отвергнутые теории не выбрасываются в мусорную корзину, а, скорее, ставятся на полку, чтобы достать их, когда придется решать подходящую задачу. Как остроумно отметил Луиджи Пазинетти: «В экономике необходима защита потенциала меньшинств» (Pasinetti, 2002. Р. 134). История экономической науки гораздо более важна, чем, например, история физики, в которой последующие теории либо опровергают предыдущие, либо включают их в себя как частные случаи.
Роль научного сообщества
В настоящее время главную роль в критике и отвержении экономических теорий играет научное сообщество экономистов. У него для этого есть такие инструменты, как конференции, научные журналы (с различными рейтингами), авторитетные премии и т.д. Но так было не всегда. В домаржиналистскую эпоху судьбу экономических теорий решала более широкая и менее однородная группа читателей и ценителей. В середине XIX в. тон задавала пресса (в Англии, например, газета «Экономист»). Не случайно Блок назвал «век девятнадцатый, железный» веком «разбиванья лбов о стену экономических доктрин» (Блок, 1989. С. 327). Лбы разбивала обширная публика вроде «глубокого эконома» Евгения Онегина, читавшего Адама Смита и занимавшего последовательно антимеркантилистские позиции, а также «иной дамы», читающей Сэя и Бентама. Именно к этой широкой просвещенной публике и были обращены «Богатство народов» Смита, «Трактат политической экономии» Сэя и «Национальная система политической экономии» Листа. Именно ей, по вполне понятным причинам, не пришлись по вкусу труды протомаржиналистов и первых экономистов-математиков Курно, Дюпюи, Тюнена и Госсена