Экономические теории в пространстве и времени - стр. 21

Нетрудно понять также, что патернализм в любой форме основан на нормативном знании – «как должно быть». Поэтому вполне ожидаемыми следует считать и упреки со стороны специалистов, стоящих на платформе позитивного экономического анализа. По мнению Р. Сагдена, например, либертарианский патернализм – это «концепция, предусматривающая плановика, несущего ответственность за сопоставление сведений об индивидуальных предпочтениях и благосостоянии, который затем, руководствуясь этими данными, будет способствовать росту всеобщего блага» (Sugden, 2008. Р. 229). Де-факто же эта теория, как и мериторика, исходит из предположения, что потери благосостояния из-за поведенческих провалов индивидуумов превосходят издержки общества, направленные на их устранение (Wright, Ginsburg, 2012)20.

Рассмотрев принципиальные замечания, я оставил в стороне претензии, непосредственно касающиеся «каталога» нерационального поведения индивидуумов в поведенческой экономике и случаев нерациональности в мериторике. Данному аспекту сравниваемых теорий посвящено множество работ экономистов, психологов, социологов и даже юристов. С позиций же настоящего исследования эти вопросы характеризуют частные особенности мериторного и поведенческого подходов, генетически связанные с истоками указанных теорий, но не меняющие отношения к их общей методологической основе, – отказу от абсолютизации рационального поведения индивидуумов и легитимации патернализма государства.

Как же случилось, что близкие по исходным посылкам и методологии, наконец, по характеру критических замечаний теории совершенно по-разному воспринимаются сообществом экономистов? Почему мериторика осталась в прошлом, а идеи поведенческой теории, получив признание и став частью мейнстрима, применяются в различных разделах экономической науки и практики, где отклонение от нормативных стандартов, так же как и в мериторике, служит основанием патерналистских действий государства?

Конечно, надо учитывать, что сравниваемые теории разделяет почти половина столетия. За этот период экономическая наука и экономическое сообщество изменились качественно. Можно говорить, наверное, об эмпирическом сдвиге в экономических исследованиях, о накопленном огромном опытном материале и новых возможностях его обработки (big data). Всего этого во времена Масгрейва не было и, наоборот, стало одним из оснований поведенческой и экспериментальной экономики, из которых, собственно, и вырос либертарианский патернализм.

Судя по всему, именно эти обстоятельства и дают ответ на основной вопрос, обозначенный в данной главе, с которым, наверное, согласятся большинство экономистов, признающих закономерность успеха либертарианского патернализма. При этом выполненный анализ свидетельствует, что либертарианский патернализм в методологическом плане представляет ту же самую мериторику, но на другом витке спирали экономической мысли. Я склонен думать, что либертарианский патернализм – это «новая мериторика», в основании которой лежит не просто допущение нерациональности индивидуумов, а его психологическое обоснование, созданное поведенческой экономикой. Объяснением успеха этой теории, служат, наверное, и заслуга собственно «поведенческой экономики, способствовавшей обретению экономической теорией статуса “экспериментальной науки”» (