Екатерина Великая. Завершение Золотого века - стр. 65
Седьмого декабря, в полдень, в Измаил был направлен парламентер от Суворова с предложением почетной капитуляции, коий был написан адъютантом Суворова под его диктовку: «От Генерал-аншефа и кавалера Графа Суворова-Рымникского. Превосходительному Господину Сераскиру Айдозли-Мехамет-паше, командующему в Измаиле; почтенным Султанам и прочим пашам и всем чиновникам. Приступая к осаде и штурму Измаила российскими войсками, в знатном числе состоящими, но соблюдая долг человечности, дабы отвратить кровопролитие и жестокость, при том бываемую, даю знать чрез сие Вашему Превосходительству и почтенным Султанам! И требую отдачи города без сопротивления. Тут будут показаны всевозможные способы к выгодам вашим и всех жителей! О чем и ожидаю от сего через двадцать четыре часа решительного от вас уведомления к восприятию мне действий. В противном же случае поздно будет пособить человечеству, когда не могут быть пощажены не токмо никто, но и самые женщины и невинные младенцы от раздраженного воинства; и за то никто как вы и все чиновники перед Богом ответ дать должны».
Через некоторое время, генерал-аншефу передали слова одного из помощников турецкого паши, который разговорившись с парламентерами заявил: «Скорей Дунай остановится в течении и скорее небо упадет на землю, нежели сдастся Измаил».
После победы под Рымником, имя Суворова наводило на турок ужас, и ни один турецкий командующий не осмеливался говорить с ним непочтительно. Посему, Айдозли-Мехмет-паша просил Суворова дать не двадцать четыре часа, а десять суток перемирия, дабы запросить визиря об условии сдачи Измаила. Суворов представил сей ответ на рассмотрение военного совета, созвав его девятого декабря. Военный совет посчитал ответ сераскира тактической уверткой, предназначенной для того, чтобы укрепить Измаил пуще прежнего, а русские войска, из-за скудости съестных запасов, токмо потеряли бы больше своих сил. Совет постановил: «Сераскиру в его требовании отказать. Приступить к штурму неотлагательно». Турецкого парламентера вернули с письмом:
«Сераскиру, старшинам и всему обществу.
Я с войсками сюда прибыл.
Двадцать четыре часа на размышление – воля.
Первый мой выстрел – уже неволя.
Штурм – смерть».
Вручив турецкому парламентеру сие послание, ему было сказано изустно, что естьли после срока не выбросят белого флага, то войска русские пойдут на штурм.
Генерал – аншеф Александр Васильевич Суворов – Рымникский положил провести последний, важный, по его разумению, военный совет. Он хотел, чтобы каждый военачальник исполнился, как и он сам, решимости взять крепость или умереть. Одевшись в свой парадный мундир, увешенный орденами, он вышел к своим генералам, которые встретили его стоя. Посадив и бросив на них свой проницательный взгляд, он, необычно хриплым голосом, обратился к ним: