Екатерина Великая. Владычица Тавриды - стр. 35
Ну, Господин Богатырь, после сей исповеди, могу ли я надеяться получить отпущение грехов своих. Изволишь видеть, что не пятнадцать, но третья доля из сих: первого по неволе, да четвертого из дешперации, я думала на счет легкомыслия поставить никак не можно; о трех прочих, естьли точно разберешь, Бог видит, что не от распутства, к которому никакой склонности не имею, и естьли б я в участь получила смолоду мужа, которого бы любить могла, я бы вечно к нему не переменилась. Беда та, что сердце мое не хочет быть ни на час охотно без любви. Сказывают, такие пороки людские покрыть стараются, будто сие произходит от добросердечия, но статься может, что подобная диспозиция сердца более есть порок, нежели добродетель. Но напрасно я сие к тебе пишу, ибо после того взлюбишь или не захочешь в армию ехать, боясь, чтоб я тебя позабыла. Но, право, не думаю, чтоб такую глупость зделала, и естьли хочешь на век меня к себе привязать, то покажи мне толико же дружбы, как и любви, а наипаче люби и говори правду».
Екатерина посмотрела на листок со своими откровениями. «Да, императрица, – подумала она, – могла ли ты предположить когда-нибудь, что придется тебе писать кому-то подобное?»
Паки перечитав свою исповедь, она немедленно отправила ее по назначению через Толстяка-гофмаршала Голицина.
Записки императрицы:
В Москве вышли четыре тетради под названием “Музыкальные увеселения, помесячно издаваемые: содержащие в себе оды, песни российские… котильоны, балеты и прочие нотные штуки’’. Составитель оного – Иван Перфильевич Елагин.
Полагаю, направить генерала Григория Потемкина в совет Военной Коллегии.
Григорий Потемкин, написав императрице свои претензии по поводу ее фаворитов, боялся, что, разгневавшись, она может отослать его куда подальше, и тогда прощай карьера, а главное – его любовь – Екатерина. Допрыгается, доиграется он. Ведь бывает, что «и медведь летает, токмо не в гору, а под гору». Он любил ее и понимал, что она единственная на всей земле, коя соответствует ему, как женщина мужчине. Да, она на десять лет старше и уже не блестела красотой, но как блестели ее прекрасные глаза, как бледнели пред ней все записные красавицы двора! Понятно: она императрица! Но сие положение ее было далеко не главным в облике царицы.
На дверях ее Эрмитажа было написано: «Хозяйка этих мест не терпит принужденья», и все приближенные чувствовали себя вполне свободно, но не настолько, дабы могли чувствовать себя, как дома. Императрица умела держать дистанцию. Некоторое напряжение всегда присутствовало рядом с государыней, даже у него, того, в коего она была так влюблена. Потемкин задавался вопросом, почему так происходит, что заставляет его и других людей так воспринимать ее, и весьма скоро определил в чем дело. Было в ней нечто трудно постижимое, хотя, как ни странно, она казалась довольно откровенной во всех отношениях. Однако всегда существовала та грань, кою она сама не переходила и другим не дозволяла. Особливо, сие касалось фамильярности: ни один человек не мог себе позволить подойти к ней слишком близко в прямом и переносном смысле.