Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти - стр. 64
Он начал жевать медленней, и внезапно ощутил вкус еды: медвежье мясо, щедро политое жиром, кукуруза и бобы, сдобренные луком и чесноком. Объеденье. Девушка склонила голову набок, подняла тонкую бровь и внезапно удалилась.
Йен поставил наземь миску и рыгнул, проявляя вежливость. Затем встал и пошел следом, не обращая внимания на понимающие переглядывания мужчин, с которыми делил еду.
Бледное пятно в тени березы – она ждала. Они разговорились. Его губы произносили слова, ее речь щекотала его уши, но Йен почти не осознавал, о чем они говорили. Его гнев мерцал, словно уголь на ладони, сердце еще курилось дымом. Вряд ли она станет той водой, что погасит это пламя. И ее он не собирался воспламенять. Йен ощущал себя таким же бездумным, как пламя, – разгорался, если было топливо, и угасал, когда топлива не хватало.
Она пахла едой, выделанной кожей и землей, нагретой солнцем; ни грана дерева или крови. Высокая, она ткнулась в него мягкой грудью, и он положил руки на ее бедра. Она отстранилась – и прохладный воздух коснулся его кожи там, где только что было тепло, – взяла его за руку и повела в свой дом. Никто на них не смотрел. Она подвела его к постели и в темноте прильнула к нему, уже нагая.
Темнота… Пусть для нее это станет быстрым случайным удовольствием. А для него – передышкой, хотя бы на тот миг, когда он забудется от страсти.
Но в темноте она стала для него Эмили, и Йен в стыде и гневе сбежал от недоумевающей девушки.
Следующие двенадцать дней он шел в компании пса и ни с кем не разговаривал.
Дом Тайенданеги стоял особняком. Деревня почти ничем не отличалась от других таких же, вот только у входа в каждый дом стояли два-три жернова: женщины предпочитали сами молоть муку для семьи, а не носить зерно на мельницу.
На улице, в тени повозок и стен дремали собаки. Учуяв Ролло, каждая из них удивленно поднималась. Некоторые рычали или лаяли, но ни одна не решилась на схватку.
Несколько мужчин, прислонившись к забору, наблюдали за идущим по полю человеком с лошадью. Одного из наблюдателей – Едока Черепах – Йен знал по Снейктауну; другим был Солнечный Лось.
Прищурившись, он посмотрел на Йена и удивился – точь-в-точь как один из псов, – а затем шагнул к нему.
– Что ты здесь делаешь?
На долю секунды Йен задумался – не сказать ли правду? Но правда была такова, что ее не расскажешь быстро, тем более перед чужаками.
– Не твое дело, – спокойно ответил он.
Солнечный Лось говорил с ним на языке могавков, и Йен отвечал ему на том же языке. Остальные мужчины удивленно подняли брови, а Черепаха поспешно его приветствовал. Похоже, он хотел предотвратить грядущие неприятности, дав понять всем, что Йен тоже каньенкехака. Йен поздоровался с Черепахой; остальные мужчины ничего не предпринимали, лишь смотрели на него озадаченно и заинтересованно.