Эхо прошлого. Книга 1. Новые испытания - стр. 60
По рядам пронесся удивленный ропот, но никто не возмущался. Они прибыли сюда, чтобы сражаться, и марш вскоре возобновился.
Время от времени моросил дождь, а с наступлением сумерек перестали нападать мятежники. Было прохладно, но не холодно, и несмотря на то, что одежда сильно отсырела, Уильяму больше нравились сегодняшние прохлада и сырость, чем душная жара накануне. К тому же дождь несколько охладил норов его лошади, и это радовало. Мерин оказался нервным и пугливым, и Уильям начал сомневаться, что капитан Грисуолд одолжил ему это создание исключительно из любезности. Впрочем, измученный долгим переходом мерин перестал шарахаться от колышущихся под порывами ветра ветвей деревьев и дергать поводья и теперь с усталой покорностью брел вперед, опустив уши.
Первые несколько часов ночного перехода люди держались неплохо, но после полуночи стало сказываться переутомление от нагрузки и недосыпа. Солдаты зашагали медленнее, начали спотыкаться, на них действовало ощущение бескрайней темноты и непомерных усилий, которые отделяли их от рассвета.
Уильям подозвал Перкинса. Круглощекий солдат подошел, щурясь и зевая, и зашагал рядом, держась за стремя Уильяма, пока тот объяснял, чего хочет.
– Петь? – переспросил Перкинс с сомнением в голосе. – Думаю, я умею петь, да, сэр. Правда, только псалмы.
– Это не совсем то, что я имел в виду, – сказал Уильям. – Тогда идите и попросите сержанта… Милликина. Кажется, так его зовут, да? Он же ирландец? Пусть поет что хочет, лишь бы громко и весело.
В конце концов, они не пытались скрыть своего присутствия, и американцы прекрасно знали об их передвижениях.
– Да, сэр, – неуверенно ответил Перкинс, отпустил стремя и растворился в ночи.
Прошло несколько минут, и Уильям услышал, как зычный ирландский голос Патрика Милликина воодушевленно затянул весьма непристойную песню. Среди солдат прокатилась волна смеха, и к тому времени, когда Милликин дошел до припева, ему подпевали несколько человек. Через пару куплетов песню громко и дружно выводили все, в том числе и Уильям.
Конечно, они не смогли бы петь те несколько часов, что маршировали при полном снаряжении, но ко времени, когда солдаты перепели любимые песни и сбились с дыхания, все проснулись и были снова бодры и веселы.
Перед самым рассветом до Уильяма донесся запах моря и тяжелый дух раскисшего под дождем болота. Солдаты, уже и так промокшие, зашлепали по мелким приливным протокам и ручьям.
Парой минут позже тишину ночи разорвал пушечный выстрел, и болотные птицы с пронзительными тревожными криками поднялись в светлеющее небо.