Эхо первой любви - стр. 35
В субботу Зиганшин натопил баню, устроив такой знатный пар, что даже немного испугался за Льва Абрамовича. Но дед только фыркнул: «Спокойно, сынки» – и нырнул на полок быстрее их с Максом. Руслан стеснялся своего увечья и никогда не приезжал париться, как бы Зиганшин ни заманивал его.
Вдоволь нахлестав друг друга вениками, они выпили огромное количество зеленого чая и поговорили о всяких пустяках. Лев Абрамович вскоре начал клевать носом и пошел к себе, а Голлербах с Зиганшиным как настоящие сибариты развалились в креслах перед телевизором.
Незадолго до этого Мстислав Юрьевич отправил детей спать, но предвидел, что они воспользуются его расслабленным состоянием и пробесятся наверху до часу ночи. Ничего, завтра в школу не надо, пусть поиграют.
Зиганшин заварил новую порцию чая и, поставив поднос на журнальный столик, испытующе взглянул на своего гостя. Кажется, Макс чем-то опечален, так что даже великолепная баня не смогла его развеселить.
Мстислав Юрьевич был не из тех людей, кто церемонится с близкими друзьями, поэтому напрямик спросил, в чем дело.
– Да сразу и не сказать, – Макс смущенно улыбнулся, – никакой катастрофы, так что прошу прощения за свой кислый вид.
– Да при чем тут! Я просто переживаю. Это из-за вашей девушки?
– У меня нет девушки.
– Да? – удивился Зиганшин. – А как же та красотка Христина, из-за которой вас чуть не закрыли[1]? Я думал, у вас все движется куда надо.
Макс пожал плечами:
– К сожалению, она оставила меня. Вернулась из санатория и сказала, что не готова к серьезным отношениям.
– Стандартная отговорка.
– Да, но я не стал ее пытать. Встретила она другого или просто поняла, что вся полнота жизни не вмещается в наши отношения, не знаю.
– Что ж, это участь всех спасителей, – Зиганшин усмехнулся, почему-то вспомнив Клавдию, – оставаться в одиночестве.
Максимилиан только развел руками:
– Что поделать? Главное, я оказался в нужное время в нужном месте и помог чем сумел, на том и спасибо.
Зиганшин промолчал. Он сам не участвовал в оправдании Макса, но именно благодаря его делу обратил внимание на Лизу Федорову. Она казалась ему довольно нерадивым следователем, и когда усомнилась, что Макс убил бывшего мужа своей возлюбленной, несмотря на вполне убедительные улики, Мстислав Юрьевич впервые подумал, что есть в ней потенциал.
Девушка во время расследования получила тяжелую травму, и Макс потратил все свои сбережения на ее лечение. Зиганшин был уверен, что теперь, когда Христина поправилась, у них с Голлербахом все хорошо, и узнать, что это не так, стало неприятным сюрпризом и лишним аргументом в пользу того, что женщины – существа коварные и беспринципные. А с другой стороны, как иначе? Бедняга была в коме и не могла ни от чего отказаться, решение Макс принимал самостоятельно. Что ж ей теперь из благодарности жить с ним? Из свободного человека превратиться в выгодное приобретение?