Эхо далекой войны - стр. 33
Вале стало досадно: вчера, за всеми перипетиями, она даже не заметила тот шнур, о котором сейчас говорил коллеге Жак. Не до того было. Где же он лежал? Она попыталась вспомнить квартиру Жюли: да, кажется, на стуле в гостиной валялся шнур какой-то. Тот самый? Однако затем Валя подумала, что не так уж виновата, ведь Жак не рассказал ей сразу, что убийца пользовался таким предметом. Она подошла ближе к кровати:
– Миленький, тебе больно? – прошептала Валя, стараясь, чтобы чужие люди не услышали.
– Нет, ничего. – Однако гримаса на лице мужа говорила об обратном. Валя обернулась к ажанам:
– Господа, вы не могли бы поставить здесь засаду? Мы с мужем считаем, что преступники снова попытаются завладеть тетрадью.
Полицейские кивнули и вышли в коридор. Валя поцеловала мужа:
– Отдыхай, милый! Набирайся сил!
Он ничего не ответил – уже заснул. Валя подождала немного, взяла тетрадь и, мягко толкая перед собой коляску, вышла из палаты.
Итак, мы дома у Нади. Ого, вот это квартира! Как пять наших, московских, а то и больше. И мебель такая красивая! Люстра огромная! Наверное, Надя что-то недоговорила, когда сказала вчера, что всего лишь помощница детектива. Впрочем, я же не видел квартиру её начальника, Андрея. Наверняка они все очень хорошо зарабатывают, вон как быстро вчера разобрались с Трофимовым и его охранниками. Мне бы так работать и так зарабатывать…
Надя снимает плащ и сапожки, подходит ко мне и кладёт руки на плечи:
– Всё в порядке, милый?
Что со мной?! О чём думаю – об этой квартире, когда со мной рядом самая прекрасная из женщин? Нет, пусть будет вот так!..
Я подхватываю Надю на руки, и от неожиданности она ойкает и смеётся. Милая, любимая, единственная моя, хочу тебя безумно…
– Погоди, мой хороший! – шепчет она. – Давай сначала разденемся, заберёмся в ванну, а потом в постельку… Или хочешь прямо в ванне?
– Да! – выдыхаю я и чувствую, что хочу Надю немедленно. Хоть в постели, хоть в ванне, хоть на краю пропасти. Ощутить её руками, губами, всем телом – и будь что будет, без неё и жизни не надо…
Наступали сумерки. Осенний ветер, ещё не холодный, но уже неприятный, безразличный, гнал вдоль парижских улиц золотистые листья. В небе собирались тучи, обещали вскоре дождь, но пока не совсем закрыли заходящее солнце. По одной из улочек Монмартра, не спеша, поднимались в гору высокий, спортивного вида парень в военной форме и длинноногая худощавая большеглазая черноволосая девушка. Всякий, кто подумал бы, что это жених и невеста, оказался бы неправ. Это были брат и сестра – Николя и Жюльетт Боретур.