Его Вера - стр. 9
Максим выдержал.
И те его слова – поставить танец в память о Саше! Это ведь было то самое. То, что хочется услышать.
Он потом еще много таких слов говорил, которые ей хотелось слышать.
Самая красивая. Самая умная. Самая нежная.
Любимая. Единственная.
Уже нет.
Неужели уже нет?
– Я полюбил другую.
Как раскат грома. Взрыв. Финал.
Как её сердце не разорвалось на мелкие кусочки?
– Хорошо.
Только и смогла сказать. Глупо, наверное, но в тот момент Вера именно так подумала.
– Хорошо, что полюбил, Макс. Было бы хуже, если просто…
Если бы это было просто так, просто баловство, просто секс ради секса – ей было бы сложнее.
Или нет?
Если бы это было так, она бы его не отпустила. Она бы боролась.
И эту измену смогла бы пережить, перешагнуть.
Но если он полюбил…
– Значит, будем разводиться, Ерёменко?
– Вера… прости меня, Вер, я… я сам не понимаю как, но…
Она тоже не понимала как.
И не понимала, почему так пусто внутри.
Словно всё вымерзло.
Вымело.
Словно по душе прошёлся этот современный чудо-пылесос, который не оставляет ничего после себя.
Выжженая пустыня. Вот чем она была.
Развод.
Что делать? Как это будет? Что с квартирой? А если Максим скажет ей – уходи, это моё? Нет, по закону не должен, но… А дача? Она с такой любовью всё там устраивала! Её цветочки, клумбы… Не то, чтобы она была супер огородницей, наоборот.
Они оба помнили те времена, когда приходилось пахать на родительских участках. И нельзя было сказать, что их родителям – москвичам в первом и втором поколении сильно нужны были эти огороды. Они не жили с них. Так. Но даже на шести сотках родители умудрялись развести хозяйство. Теплицы, грядки, смородина-малина, клубника, с которой вечно были проблемы. Газон, который надо косить. Да и в домиках тоже вечно что-то было надо, надо, надо…
Поэтому, когда решили, что хотят свою дачу, чем вызвали жуткую обиду и у тех, и у других родителей, сразу на берегу договорились – никаких грядок, никаких теплиц. Газон и цветы.
Вера, правда, посадила еще ежевику и клубнику – очень сильно любила. Но за ежевикой сильного ухода не нужно было, так, обрезать осенью, да и всё. Клубнику укрыла черной геотканью, да только усы обрезала – хватит с неё, не в промышленных масштабах растила, а так, поесть в охоточку.
Боже, о чём она только думает?
Максим её разлюбил и уходит.
Ей о себе надо думать. О сыне, кстати, тоже.
О Ванечке…
А она?
Зачем ей эта чёртова дача?
И квартира?
Зачем всё?
Ей хочется просто умереть.
Умереть, уснуть, и видеть сны…
– Вера, я… я оставлю тебе всё. Мне ничего не надо, Вер. Это тебе и Ване. Я… я еще заработаю.