Его Величество Змеёныш - стр. 43
— Ничего у меня снова не выйдет! — девушка громко вздохнула, лбом уткнувшись в тут же окаменевшее змеевское бедро. — Я чувствую, знаю!
Илья молча взял зеркало со стола, в него пристально вглядываясь. Зажатое в его крепкой ладони темное стеклышко Еве казалось теперь не таким уж и страшным. Только не зеркало это. Нет больше в нем отражения. Лишь звезда одиноко горит, сияя загадочным огоньком. Значит, жив еще суженный. И ждет исполнения клятвы.
16. 11.1
— “Зовом сердца в круг полуночной луны обернись, звездным светом в зеркале отразись. Крепче нет той клятвы, что медом накормлена, кислым ядом отравлена, солью горькою похоронена да девичьей кровью воскрешена. Ворожба моя крепкими кольцами окольцована, ярким огнем запечатана. До доски гробовой останься со мной, тайный суженый мой.”
Тихо Ева произнесла слова ритуала и почему-то заплакала.
Слезы из глаз ее зеленеющих, русалочьих, полились, словно капли мартовского дождя. Дрогнули тонкие девичьи плечи, а Илья, стоя рядом, ощутил себя черствой скотиной.
Снова. Опять. Так и привыкнуть недолго.
И потянулся он к ней осторожно рукой, погладил волосы осторожно, пальцами трепетно перебирая разноцветные пряди волос на макушке. К робкой ласке Ева тут же бесхитростно потянулась. Так льнет бездомная кошка к руке человека. Илья дрогнул. Внутри что-то рвануло, цепляя, царапая острыми, словно рыболовные крючья когтями, как будто стремясь разорвать его душу на крохотные кусочки, на тряпочки.
Захотелось вдруг подхватить Еву на руки, прижать крепко к груди, сладко поцеловать, наплевав на ее сопротивление и унести на край света. Подальше от всех этих магических глупостей.
А что? Будет жить с ней в лесу, в подкопченной избушке, Илья даже пойдет на охоту… С кочергой и ухватом. Он быстро научится отличать грибы белые от зеленых. Мухоморы сушить, шишки всякие собирать, или что там в лесах еще водится.
Он стоял и смотрел на рыдающую от отчаянья Еву. Он не мог оторваться, с нарастающим ужасом понимая, что кажется, крепко влюбился. Вот в эту девчонку. Вредную и язвительную. Сильную, колкую и совершенно его не считающую взрослым и сильным мужчиной. Так… вынужденный сосед, брат по несчастью, слуга, и не больше.
— Ева, послушай, — он опустился на корточки рядом со всхлипывающей русалкой и снова погладил ее по руке. Вопреки ожиданиям, Ева не дрогнула. — Можно, конечно, расслабиться и подождать, пока по реке твоей жизни наконец, проплывет его труп.
— Что? — она зеркальце забрала и повернулась к Илье.
Даже такая: заплаканная, с припухшими от рыданий глазами, обкусанными до крови губами, с покрасневшими веками и склеенными в длинные толстые иглы ресницами она больно рвала ему сердце и душу.