Его величество микроб. Как мельчайший живой организм способен вызывать эпидемии, контролировать наше здоровье и влиять на гены - стр. 11
Над городом поднимались облака дыма и газов – из тысяч фабричных печей и домашних очагов. От них слезились глаза и появлялся кашель.
Все это создавало прекрасные условия для распространения в Лондоне эпидемий. Чума в 1603 году скосила 30 тысяч лондонцев, в 1625-м – 35 тысяч, в 1636-м – 10 тысяч. Но, как оказалось, все это было лишь подготовкой к Великой Чуме, разразившейся в 1665 году.
Прибывающие в Лондон моряки рассказывали, как зародившаяся где-то в Турции чума неумолимо движется к Англии. Через Грецию она дошла уже до Амстердама и северной Франции.
На Рождество в небе появилась комета, что было истолковано как дурной знак. Вскоре скончались два француза. Все гадали – неужели это начало чумы?
Эпидемия началась в апреле. Судя по регулярно выходящим «спискам умерших» (bills of mortality) скорость людских потерь стала быстро расти: со 100 умерших в неделю в мае к 1000 – в июне и более 2000 – в июле.
Началась паника. Богатые жители старались уехать и переждать эпидемию в сельской местности. Но там лондонцев опасались и чинили приехавшим всяческие препятствия.
Тем временем в Лондоне закрывались магазины, все публичные собрания были запрещены. Собак и кошек, подозреваемых в распространении чумы, тысячами ловили и убивали. Но это привело только к тому, что сильно возросла популяция крыс, истинных переносчиков чумы.
Под натиском чумы в XVII веке вся обыденная жизнь человеческого общества дала трещину. Она не щадила никого: и простолюдины, и знатные – все были равны перед ней.
Прошел слух, что люди, страдающие венерическими болезнями, чуме не подвержены – посему масса лондонцев предалась неприкрытому разврату и оргиям.
Городские власти пытались принять какие-то защитные меры. Тела умерших разрешалось выносить из домов только по ночам. Никакие похоронные церемонии не дозволялись. Внешне тогда Лондон являл странное и довольно жуткое зрелище – совершенно пустые улицы, закрытые магазины. И дома, помеченные красными крестами – знаком смерти. К концу августа 1665 года две трети населения города умерло либо покинуло его. Некоторые источники сообщают, что в живых тогда остался только каждый десятый лондонец.
В английской литературе лондонской чуме 1665 года посвящена поэма Джона Вильсона «Чумной город» (The city of the plague). Она написана в 1816-м и, очевидно, стала известна нашему Александру Пушкину по английскому изданию 1829 года.
Отрезанный от Москвы свирепой эпидемией холеры, в народе ее называли просто чумой, и многочисленными охранными карантинами, поэт, рвущийся в столицу, где его ждала невеста Наталья Гончарова, среди прочего взялся, время позволяло, за перевод отрывка из вильсоновской трагедии. Так к щедрым дарам болдинской осени присоединился еще и «Пир во время чумы».