Его птичка - стр. 5

Сука!

Эта резкая мысль не относилась к самой девушке, а скорее к тому чувству, что она вызвала.

Меня словно ударили в грудь ногой. Я в реальности знал это чувство: резкое удушение и боль в области удара.

Мне не нравилось бывать в нокауте, но именно это произошло со мной сейчас.

Ни хрена себе, студентка.

Я секунду постоял с отвисшей челюстью, а потом вспомнил, кто я и где.

Опыт и профессионализм помогли мне быстро взять себя в руки и хрипло спросить:

– Как давно болит?

Ох*реть, балерина! Настоящая, ну или скоро станет, судя по форме одежды. И ладно бы просто балерина, так она ещё красива как смертный грех.

– Два дня.

– Ясно, ложитесь.

Девушка не двигалась с места, и мне пришлось самому мягко надавить ей на плечи, укладывая на кушетку. Я постарался вытолкнуть из головы все неуместные желания.

Но мысли против воли понеслись к ощущениям в пальцах, которые немели от касания даже сквозь латексный барьер к хрупкому телу.

Девушки из моей спортивной школы Кикбоксинга всегда имели отличную растяжку, это было необходимо, если ты хочешь заехать ногой по лицу оппонента, но их тела были мускулистыми, и сильно напоминали мужские.

Здесь же было сочетание нежности и силы тела. Я дурел только от одной мысли о его возможностях, которыми мог бы воспользоваться.

Хватит!

Сквозь эластичную ткань черного купальника я пощупал живот в разных местах, надавливая где-то сильнее, где-то нежнее.

Когда добрался до правого бока, то обнаружил круглое образование, надавил и услышал тот самый вымораживающий, болезненный стон.

Процесс уже на грани разложения.

– По какой причине так долго тянули? – спросил я, стягивая перчатки и возвращаясь к столу, чтобы сделать пометки в медицинской карте.

Тут же вплыла в смотровую лаборант Лидочка и, улыбнувшись присутствующим, принялась брать кровь у девчонки и ставить катетер для будущих капельниц.

Я краем глаза наблюдал за, свернувшейся клубком, девушкой: за тем, как прозрачная слеза скатывается по бледной щеке, за веером волос, спускающихся до самой талии, за дрожащими губами.

Я вернулся к заполнению карты, но в голове теперь прочно поселился образ девушки с глазами синими, как самое глубокое озеро в мире.

Совсем ещё молоденькая.

Такая молоденькая, что думать о ней нельзя – даже я не такой ублюдок. Мой предел, пожалуй, лет двадцать – именно такие любят шляться по клубам.

Правда, таких, как – я взглянул в карту – Синицына, там отродясь, не было. Она была слишком хороша для загаженного, накуренного, пусть и элитного клуба.

Так хороша, что возбуждение током било меня по всему телу, как электрическими проводами.