Его право на сына - стр. 17
Ладонь Ростика опускается ниже. Пальцы ложатся на мою шею. Пылкий напор постепенно стихает. Два коротких касания губами, и он отстраняется.
Мне приходится открыть глаза и неизбежно вернуться к реальности. Но взор напротив, страстный, проникновенный, не дает ослабнуть охватившим меня эмоциям.
— Ты останешься? Я хочу, чтобы ты осталась, — произносит Ростик, и все внутри меня переворачивается. От его прямых слов, от голоса, ставшего ниже, от прикованного к лицу серьезного взгляда, в котором больше нет и намека на заносчивость, от того, что знаю — он на сто процентов честен передо мной.
— Останусь, — выдыхаю в ответ, и не жду скрытого смысла или возможного подвоха. Между нами теперь совсем другие импульсы.
Ростик берет меня за руку и увлекает к выходу из сада. По витиеватым тропам лабиринта мы возвращаемся к особняку. Переходим дорогу и, огибая дом, направляемся к широкому парадному крыльцу.
Поднимаемся по ступеням. Я различаю вдалеке ребят, которые продолжают веселиться у бассейна. Ростик останавливается на площадке у входной двери. Не отпуская моей ладони, свободной рукой достает из кармана брюк телефон. Набирает номер и прикладывает сотовый к уху.
— Макс, я не вернусь к вам. Ты за главного, — говорит другу, не сводя с меня глаз. Из динамика доносится возмущенная речь. — Ничего, завтра увидимся.
Не дослушав, Ростик кладет трубку. Притягивает меня ближе и заключает в объятия. Легко касается губ. Еще раз... и еще. Он раззадоривает меня, не позволяя полностью насладиться поцелуем.
Терпеть лишь обрывки нежности становится все труднее. Я почти готова сдаться и проявить настойчивость. Ростик словно предугадывает это. В тот самый момент, когда я решаюсь, он вдруг соединяет наши губы в полном, чувственном поцелуе.
От этой резкой перемены по всему моему телу проносится яркая волна желания. Мне больше не сдержаться. Я с томным стоном выдыхаю воздух. Ростик довольно улыбается сквозь поцелуй. Улыбаюсь в ответ. Хорошо, признаюсь, такие игры и мне по вкусу...
Он выпускает меня из объятий, тянет за руку к входной двери.
— Дома только горничная. Если не будем шуметь, она не выйдет, — предупреждает Ростик и опускает массивную ручку.
Мы проходим в тускло освещенный холл. Сбрасываем обувь, на цыпочках пробираемся к лестнице. Вскоре ее ступени остаются позади, и мы следуем по коридору мимо двух закрытых дверей. У третьей Ростик останавливается, и, толкнув ее, жестом приглашает меня войти.
Комната тонет в сумраке. Я успеваю окинуть взглядом обстановку: рабочий стол у окна, на котором приподнята римская штора, шкаф у стены, полки с книгами по обе стороны от плазмы и высокая кровать напротив.