Его огонь горит для меня. Том 2 - стр. 85

— Ничего страшного, теперь способности усилятся. У меня усилились. Да и из лекарей-студентов, кто переболел — все заметили. Точно говорю!

— Да уж, не было бы счастья, да несчастье помогло.

— Это у вас так говорят?

— Да, поговорка. Есть ещё одна: нет худа без добра. Из той же оперы.

— Оперы? Что такое оперы?

— О, это такой спектакль песенный, где все актёры поют.

— Водавель что ли? — козырнул сложным словом парнишка.

— Водевиль весёлый, а опера может быть грустная. Ладно, я рада, что всё в порядке, — я наклонилась к Касу поближе и зашептала на ухо, чтобы больше никто не услышал: — Кстати, информация про конфеты подтвердилась. И про мужчину, который к девочкам приставал, тоже. Так что будут ещё озарения — обязательно говори.

— Да было уже. Я через Сарлема передал аккуратно, сказал, что в коридоре слышал, но не понял от кого.

— Молодец! Горжусь тобой.

— Ты на обход?

— Да, посмотрю, где нужна помощь.

— Да справляются они! Выписывают десятками, но новых везут тоже много, особенно от стражников. Пока что сил хватает. Синнай силён, ты не представляешь, насколько. Чудненько за ним наблюдать. Я с тобой пойду.

— Пойдём, я скучала по тебе.

— Вот вечно вы, девчонки, со своими нежностями, — фыркнул он, но погладить по кучерявым волосам дал и локоть не вырвал, когда я за него уцепилась.

Весь день прошёл в привычных хлопотах, после болезни стало одновременно и сложнее, и проще. Тело ослабло. А магию я теперь ощущала иначе, в первую очередь в своих артефактах. Котёл оказался невероятно сильным, чувствовала его даже сквозь стену. Ованес тоже ощущался по-иному и был практически разумен. И если котёл просто обладал своеволием и немного дурным нравом, то Ованес настраивался на эмоции и словно бы сам радовался нашему союзу. Он испытывал ко мне что-то вроде нежности, насколько это вообще возможно для артефакта.

В палатах лежали спящие, горячие от лихорадки малыши. При взгляде на каждого сердце сжималось от жалости и тоски. А ещё от злости на этого Аранья́са, который стоял за всеми ужасами эпидемии. Почему он это сделал? Я надеялась, что Ринар разберётся и убьёт мерзавца.

Я ходила от одной постели к другой, поправляла простыни, меняла их тем, кто в этом нуждался, гладила покрытые испариной лобики, отмечала новые лица поступивших за последние три дня. Целители то ли стали сильнее, то ли обрели равновесие, но факт оставался фактом: мы успешно справлялись. Весь день я помогала отпаивать малышей, и лишь к вечеру пришлось выйти в приёмное отделение, потому что приехали купцы в сопровождении альтена Вериомаса, которому я обещала экскурсию по клинике.