Его огонь горит для меня. Том 2 - стр. 70
Как ни удивительно, ко мне с жалобами никто не ходил, ябедничали Маррону, Келаю и Карде. На Эмилу с Эделикой жалоб не поступало. После того как один из молоденьких магистратских лекарей возмутился однообразием меню, двойняшки, идеально строгие, с царской осанкой и надменными лицами, выплыли из кухни, одна с половником, вторая — с блокнотом в руках и карандашом в тугом пучке волос.
— Эделика, дорогая, ты слышала, что некоторые недовольны едой в нашей столовой? — величаво проговорила принцесса.
— Эмила, дорогая, вряд ли такое может быть. Если сам император спокойно ест эту пищу и не соблаговолит выражать недовольство, то требованиям остальных такой рацион не может не удовлетворять, — выспренно ответила ей сестра.
— И тем не менее вот этот молодой человек, — резкий взмах половника указал в сторону посмевшего критиковать вотчину венценосных сестёр, — отчего-то решил, что у нас здесь не госпиталь, а ресторан, где гостей потчуют семью переменами блюд, не считая десерта.
— Передай ему, пожалуйста, дорогая, что в следующий раз, если он решит выразить своё недовольство нашим меню, то будет есть землю под присмотром императора и Верховного мага лично. С аппетитом, — Эделика сверкнула глазами так, что вышеупомянутый аппетит лично у меня пропал окончательно.
Эмила решила сгладить резкость сестры:
— Считаю, что не стоит опускаться до угроз, дорогая. Все работают на пределе возможностей. Думаю, что большинство находит нашу еду полезной и разнообразной. Если же кого-то что-то не устраивает, то он всегда может начать голодать.
Стук ложек в столовой стал на порядок громче, демонстрируя, что еда действительно питательная и вкусная, а поголодать или отведать землицы не желает никто.
В остальном люди работали слаженно, и я впервые ощутила себя частью большой движущей силы. Теперь стало понятно желание добровольцев и волонтёров бесплатно вкалывать в таких неуютных местах. Ощущение нужности и незаменимости, понимание, что делаешь важное дело, — сродни наркотику.
И я, кажется, подсела...
10. Глава девятая, о садисте и отсутствии совести у императора
Тиссей пришёл спустя пару часов, чтобы кивком головы пригласить следовать за ним. Руки моментально похолодели, и я старалась держать лицо, чтобы не разреветься прямо в коридоре. Значит, Кассиль был прав. Мы допустили извращенца и насильника ухаживать за детьми. Стараясь унять эмоции, я шла за провожатым с мрачной обречённостью.
Неужели придётся принимать решение о дальнейшей судьбе этого человека? Я мысленно усмехнулась. А кто такой деловой хотел быть судьёй? И у кого поджилочки меленько затряслись, как только дело дошло до реального человека и реального приговора? И кто малодушно ждёт возвращения Ринара, чтобы перекинуть это решение на его плечи? И какая после этого из меня императрица? Её Величество Трусиха Первая.