Его одержимость - стр. 28
— Как? — удивлённо смотрю на мужчину. — По традиции крышку закрывают ведь только после церемонии прощания. Непосредственно перед самим погребением.
На самом деле, в глубине души я чувствую невероятное облегчение. Я отвратительная, ужасная, но я не хочу видеть своих родителей мёртвыми. Не исключён такой вариант, что я никогда не смогу вспомнить их живыми, и не хочу, чтобы в моей памяти они остались бездыханными телами в узком деревянном ящике.
— После аварии их тела были повреждены, — Костя сконцентрирован на дороге, но его рука до сих пор сжимает мои ладони. — Думаю, тебе не стоит на это смотреть.
Мужчина паркует машину возле железных кованных ворот кладбища, выйдя, распахивает дверь с моей стороны и помогает выбраться наружу.
Какое-то время мы бредём по узенькой каменистой дорожке мимо памятников незнакомых мне людей. Всё это время я стараюсь не смотреть по сторонам. Не хочу брать на себя лишний негатив. В моей жизни итак всё слишком сложно. И, честно говоря, вся эта кладбещинская атмосфера пробирает меня до мурашек. Глупая маленькая дурочка, но я вздрагиваю от каждого шороха, от сорвавшейся с дерева стаи ворон, и звука шаркающей по брусчатке метлы, когда стоящий неподалёку дворник начинает расчищать дорожку.
— Не стоит бояться мёртвых, Лера. Они не выйдут из своих могил. Живые куда страшнее.
Костя словно читает мои мысли, говоря эти слова. Иногда мне кажется, что мужчина действительно это умеет, залезать мне в голову. От этого я чувствую себя ещё более неуверенно, находясь рядом с ним. Потому что существуют некоторые моменты, о которых я не хотела бы, чтобы он знал. Что-то, в чём я сама не хочу признаваться. Слишком страшно и стыдно. Неправильно и грязно.
— Нам туда.
Костя обхватывает меня за плечи и поворачивает мой корпус вправо, где в некотором отдалении возле двух песчаных холмиков стоит вереница людей.
Растерянно смотрю на толпу и внутренне сжимаюсь. Я не ожидала, что их будет так много. Наверняка они все будут подходить, высказывать соболезнования. Знают ли они, что я ничего не помню? Что не знаю ни одного из этих людей, даже если в прошлом они были близки моей семье?
Даже не замечаю, в какой момент обхватываю Костю за руку и с силой сжимаю его ладонь. Для меня он сейчас единственный маячок, за который я цепляюсь. Единственный живой и настоящий. Сгусток энергии, в котором черпаю силы.
— Здесь нет людей, которые были бы близки тебе или твоим родителям, — говорит, переплетая наши пальцы и притягивая ближе к себе. — В основном только сотрудники Павла.
— Сотрудники? — вопросительно смотрю на мужчину.