Его одержимость - стр. 20
Решаю отвезти девчонку к Тамаре Львовне. Безопасность там под вопросом, но для этого есть охрана у дома. В жилом квартале никто не рискнет беспределить.
Тамара, как обычно, ахает, охает, пытается разбудить во мне человеческие чувства. Вот только она не понимает, что от них я стану слабым. У такого как я, уязвимые места порождают большие проблемы. Лучше о них не знать никому. А чтобы не узнали, надо, чтобы их не было.
– Оставь девочку, Ризван, – молит Тамара Львовна, когда мы остаемся наедине. – Ты же не животное, я знаю.
Она проводит по моей щеке своей маленькой ладошкой.
– Не нужен тебе этот грех.
Вижу, что ее взгляд полон горечи. Тамара переживает за меня, знаю. Теперь вот и за Настю переживает тоже. Думает, что может на что-то повлиять. Знает меня больше двадцати лет, а все не может привыкнуть.
– Почему трещина в стекле? – перевожу тему. Бесполезный разговор раздражает.
Женщина поворачивает к шкафчику.
– Нина сына приводила, разбил случайно, – отмахивается, чтобы я не обращал внимания.
– Завтра заменят.
– Я же уже говорила… – опять эта старая песня. Помощь от меня ни деньгами ни вещами брать не хочет.
– Я тоже говорил, – перебиваю. – Ладно, некогда нам. Ехать далеко.
Хозяйка квартиры провожает нас с сожалением. На Насте тоже нет лица. Но ей и не положено.
– Ризван Маратович, все девушки уже собрались. Осталась ваша.
Приходится отпустить от себя девчонку, хотя очень не хочется. Я уже понял, что, кажется, совершил большую ошибку, решив немного поиграть с ее воображением, чтобы включала голову в следующий раз, а не думала тем местом, которое я обязательно трахну:
– Давай, Настя, сделай уже, наконец, хоть что-то полезное.
Испуг в ее глазах настоящий. Плещется там буйными волнами, но в этом и смысл. Никто не смеет идти против меня. Когда Авдеева уже запомнит? Пищит, но лезет. Всякий раз хоть в чем-то, да нарушает запреты. Бесит дико. Ни одна баба меня так не имела.
Когда приходит ее очередь на аукционе, я окончательно разочаровываюсь в своем плане. Настя почти полностью скрыта черным платьем, которе я выбрал специально, но мне все равно хочется стащить ее со сцены и накрыть своим пиджаком.
Всех, кто делает ставки на свидание с ней, хочется разорвать на части. На мелкие такие кусочки. Медленно убивать, чтобы мучились.
Но я держусь. Зубы стискиваю до скрежета, кулаки сжимаю до хруста. Здесь кровавую бойню разводить нельзя.
Мне кажется, каждый мужик в этом гребаном зале мечтает не только о ебучем свидании. И за это я зол даже не на себя, а на суку Авдееву. За пару дней глубоко в меня пролезла. Как клещ. Влезла без спроса, и теперь не вытащить.