Его марионетка - стр. 2

Впрочем, разве когда-то выбирала я?

Наряды? Выпивку? Позу в сексе?

У меня нет права на выбор.

Напряжённо жду, считаю минуты, но натягиваюсь струной, когда он входит в кабинет.

Окидывает нечитаемым взглядом.

– Разве так следует встречать своего господина? – сейчас голос полон холода и яда. Тот заботливый Лар, нежно целовавший в шею, остался за дверью.

– Простите, – лепечу.

Наедине – на «вы», всегда на «вы», а ещё лучше добавить: «Мой господин».

Встаю, шагаю к нему, пытаюсь угадать по глазам – что меня ждёт?

Но он, как всегда, безупречен – ни единой эмоции.

– На колени!

И я ломаюсь, падаю на пушистый ковёр к его брендовым туфлям.

Он протягивает руку, касается волос, чуть натягивает их, массирует, а потом отщелкивает заколки. И непослушная волна кудрей сыплется на мои обнажённые плечи...

Платье, что сейчас на мне, тоже выбирал он. Оно больше открывает, чем скрывает. И теперь он накажет меня за это. Ведь другие мужчины глазели на принадлежащее только ему.

– Вытяни руки.

Повинуюсь.

Мои тонкие запястья взмывают вверх. Жест получается, будто умоляющий.

Одной ладонью он перехватывает их, другой – тянет узел дорогого шелкового галстука. Того самого, что перед выходом я столь старательно завязала сама…

Прохладная ткань скользит по коже, стягивая, обездвиживая…

Это будоражит.

Возможно, сегодня мне будет очень хорошо. Впрочем, мне почти всегда хорошо. Иного он не допускает. Хотя… если и допустил, я бы не смогла возразить… Ведь у меня нет права голоса. Я его игрушка. Его кукла. Его марионетка…

... тьма…

… вспышка…

– Лар, куда мы едем? – в панике кричу я и тереблю заблокированную дверь.

– В лес, – холодно отвечает он.

На меня не смотрит – сосредоточен на дороге. Сегодня его ладони затянуты в чёрные перчатки. Когда он надевает их – быть беде. Все используют перчатки, чтобы не оставлять отпечатков. Лар не исключение.

И это пугает до икоты.

Мало мне происшествий последних дней – похищение, толпа отморозков, глумящаяся надо мной, его ледяные слова: «Она не важна! Делайте, что хотите», пустынные коридоры, холодный подвал… А потом – мешок на голове, связанные руки.

И вот я в машине, а Илларион – за рулём. Мне бы радоваться, но мы едем за город, а погода сейчас не для прогулок. Вторая половина ноября, первые заморозки по утрам, а днём – пронизывающая сырость и морось.

– Лар, – выдавливаю улыбку: он злится, потому, что я выдаю не ту эмоцию, утешаю себя, – пошутили и хватит. Поехали домой.

– Я не шучу, – обрывает резко, стирает мою жалкую улыбку, – мы едем в лес.

– Но з-зачем? – бросаю взгляд на чеканный профиль. Такой вполне достоин, чтобы украшать монеты.