Его Малявка - стр. 22
В траурном зале мало людей. Почти никто не говорит. Эта тишина давит на перепонки. Я сижу на стуле и отрешенно смотрю перед собой. Смотреть на открытый гроб мне не хватает духу. Сдираю кожу на ногтях, кусаю изнутри щеку. Стараюсь не плакать. Не хочу, чтобы люди видели мои слезы.
Шум в дверях привлекает не только мое внимание. Жека моментально превращается в бойцовского пса, принявшего боевую стойку. В зал входят люди в черном. Все без исключения в черных костюмах. На фоне присутствующих, которые одеты кто в чем привык, незнакомые ребята выглядят массовкой из кинофильма с единым стилем.
— Вот падла, - шипит Жека, дернувшись со своего места.
Хватаю его за руку и не позволяю двигаться. Он вопросительно смотрит на меня, я качаю головой. Не хочу в этот день каких-то разбор, скандалов. Встаю и поворачиваюсь к человеку, возглавлявшему эту толпу. Мне стоит огромных усилий сохранять лицо, не пялиться в упор. Старюсь беспристрастно смотреть на того, о ком иногда мечтала в течение этого года.
Впервые мне удается его рассмотреть при свете дня. Он действительно жнец, не имеющий возраста, на которого время никак не влияет. Как был чертовски красивым в прошлом году, так и остался. В свете искусственной лампы черные волосы отливают едва заметной синевой. Темные брови. Стальные глаза смотрят без каких-либо эмоций. Ни за что не догадаешься, что переживает человек здесь и сейчас. Смуглую кожу оттеняет белоснежная рубашка. Черный костюм идеально на нем сидит. Видимо, сшито на заказ. От этой идеальности хочется заскрежетать зубами. В голове зудит мысль о том, что он скорей всего причастен к гибели Ромы. Может не прямо, но косвенно.
Еще я жду, что узнает меня. Незнакомец из автобуса долго смотрит мне в глаза. У меня мурашки по всему телу от его глубокого взгляда. Только я не вижу в нем и намека на узнавание. Либо отлично владеет собой. Не то, что я.
— Примите искренние соболезнования, - тихо произносит мужчина глубоким голосом, шагнув ко мне. Жека порывается встать между нами, но всего один взгляд светлых глаз его останавливает. Подчиняет. Поразительно иметь такую власть над людьми.
Я киваю. Какой-то парень неожиданно протягивает мне конверт. Непонимающе заглядываю внутрь и шокировано вскидываю глаза на незнакомца. Он отворачивается. К гробу не подходит, не крестится, не смотрит. Только на несколько секунд задерживает взгляд на портрете Ромы, стоящий на пьедестале, где горят свечи. Кое-кто из ребят в черном все же подходят, произносят мне слова соболезнования, крестятся, проявляют последнее уважение к брату. Так странно все это. Коллеги, проработав с Ромой несколько лет, не соизволили явиться. Даже венка не прислали. Эти незнакомые мне люди больше сочувствия проявляют. И все же…