Его маленькое (не) счастье - стр. 8
— В какую? — буднично спрашивает он и зевает.
— В которой Платон! Вы же знаете? — нервно выдаю я. Хочется стукнуть его по голове.
— Знаю, — кивает.
— Так поехали и быстрее!
Водитель наконец-то соображает и двигается с места. Пытаюсь выдохнуть, откидываюсь на сиденье, дышу, закрываю глаза. Глубокий вдох, медленный выдох. Не помогает. Зажмуриваюсь, в голове несется самое страшное. Но ведь если он в больнице, это необязательно все плохо?!
— Господи… Господи… Господи… Пожалуйста… Пожалуйста… Пожалуйста… — повторяю, кажется, про себя.
— Что вы сказали? — спрашивает водитель и тормозит на светофоре.
— Ничего! Можно быстрее?!
— Светофор, — взмахивает рукой. Снова закрываю глаза, дышу…
Наконец мы приезжаем. Вылетаю из машины. Несусь, не понимая куда. Больница большая. Входов много, почти все закрыты. Хватаю телефон, набираю сестру.
— Да, — тихо отзывается она.
— Мил, где ты? Я здесь, в больнице, куда заходить?!
— Алиса, — выдыхает. Молчит.
— Милана, куда заходить?! — кричу на нее.
— Сейчас я выйду, — сбрасывает звонок.
Жду, постоянно оглядываясь на двери.
Милана появляется через несколько минут и идет ко мне, указывая на лавочку. Стою, не могу я сидеть, когда Платон где-то там… Милана присаживается. Бледная.
— Ну не молчи ты, — все-таки присаживаюсь к ней. — Что с ним?
— Они попали в аварию. С Лерочкой все хорошо. Марьяна плохо себя чувствует, но не критично, она дома. А вот Платон…
Так, наверное, очень плохо думать. Я ужасный человек, но первое, что мелькает в моей голове, что лучше бы было наоборот: Марьяна – в больнице, а Платон – дома.
— Все в норме. Но его ноги зажало в искорёженной машине… Слава богу, не задет позвоночник… — обрывисто говорит она. — Но с ногами плохо…
— А что с ногами?
— Да не знаю я. Мирон и Арон сейчас разговаривают с врачом.
— Ну, ноги – это же не страшно? Правда? Заживут? — с надеждой спрашиваю сестру.
— Да, конечно, будем надеяться… — как-то не очень уверенно отвечает Милана.
— Мил? — Молчит. — Милана! — встряхиваю ее.
— Ну что ты от меня хочешь? Главное все живы, а остальное переживем.
Соскакиваю с лавочки.
— К нему пускают?
— Да, но он сейчас спит под обезболивающими.
— А можно мне к нему?
— Он спит, — повторяет она, прищуривая глаза.
— Да поняла я, что он спит. Я просто тихо посижу.
— Алиса. У него жена и дочь. Успокойся.
— Да при чем здесь это?
— При том, — встает с лавочки и хватает меня за предплечье. — Ты слишком открытая, все эмоции на лице. И я хорошо тебя знаю. Когда ты была маленькая, это выглядело забавно. А сейчас… нехорошо все это. Он взрослый мужчина, а ты маленькая девочка.