Его любимая снегурочка - стр. 21
Черт с ним. Пускай узнает.
— У меня отец в больнице. Мне надо к нему, ясно? А ты тратишь мое время! — обвиняю.
— Я тебя подвезу.
— Мне не надо, чтобы ты…
— А разве тебя кто-то спрашивает? — хватает за запястье и тащит в сторону своей машины.
Я не сопротивляюсь. Настолько уже подавлена и обессилена, что даже на слова больше нет энергии.
Косят садит меня на пассажирское сиденье рядом с собой и даже сам пристегивает. Очень спешит сесть за руль и выехать на дорогу.
— Какая больница? — я молчу. Но не потому, что капризничаю. Просто я в таком состоянии, что не могу найти сил даже рот открыть. Это состояние накрыло внезапно, оно пугает меня, но таковы последствия сильного стресса. — Милена… Я серьезно. Давай в больницу отвезу.
— Да… Хорошо… — и называю ломаным голосом адрес больницы, после чего Костя делает резкий поворот вправо.
— Вовремя сказала. Сейчас быстро приедем.
— Хорошо… — тереблю пальцами ремешок сумки, смотря в одну точку.
— А не поздно сейчас в больницу? Тебя пустят?
— Не знаю… Вообще, нельзя. Но мне очень нужно увидеть отца.
— Что с ним случилось?
— Вот скажи… какая тебе разница? — горько усмехаюсь.
— Слушай, ты на мне-то не срывайся. Расскажи просто. Может, легче станет.
— Не станет. Ни мне. Ни отцу, — как приговор. Это и есть приговор. Я только сегодня его осознала. Прокрутила все слова врача, его обреченный взгляд вспомнила... Обратный отсчет пошел.
— Что, настолько серьезно?
— Да, — выдаю сухо и делаю судорожный вздох, прикрывая глаза.
Как представлю, что будет… так жить не хочется. Я потеряла маму. Не могу потерять и отца.
Однако я могу сколько угодно говорить о вселенской несправедливости, но ничего от этого не изменится. Я либо что-то сделаю, либо не сделаю. А я просто обязана что-то предпринять, чтобы спасти отца.
Но мне правда стоит вести себя поспокойнее. Это только мое горе. И раз уже этот навязался и подвозит, то не буду ему грубить.
— А конкретнее?
Вот же пристал.
— Мне не хочется говорить. Такой ответ тебя устроит?
— Не устроит, — хмыкает Костя.
— Но я все равно ничего не скажу.
— Ладно, я в больнице все равно услышу.
— Нет, — делаю резкий поворот головы, смотрю на профиль парня. — Ты со мной не пойдешь. Тебе там нечего делать.
— Тогда скажи.
— Мой отец очень болен. Вот и все. У него скоро операция.
— Это же хорошо. Сделают операцию, чем бы он там ни болел, и все наладится, — успокаивающим тоном заверяет меня Костя, и что самое дикое — его тон меня и правда немного успокаивает.
— Операция не скоро. А мы в очереди. Папе хуже становится, — горько всхлипываю, сама того не замечая, как выкладываю ему все.