Его любимая девочка - стр. 14

Елена

После того как я приняла душ и высушила волосы, пришла Анна Петровна и привела с собой мастеров своего дела – мастер эпиляции, мастер маникюра и педикюра, стилист, визажист. Мной занимались так, словно я была дорогой фарфоровой куклой, боялись причинить малейшее неудобство или боль. Анна Петровна, как Цербер, наблюдала за всеми. Я несколько раз пыталась намекнуть новым людям, что нахожусь в плену. Шикала, шептала, подмигивала, но все без толку. В какой-то момент Анна Петровна не выдержала и строго сказала: – Елена Анатольевна, не стоит предпринимать бесполезные попытки. Все эти люди верны Артуру Марковичу. Я скрипнула зубами и с ненавистью посмотрела в зеркало, в котором отражалась Анна Петровна – самодовольная и строгая. Тюремщица. – У вас очень красивое и выразительное лицо, – произнесла женщина-визажист. – Только глазки немного припухшие от слез, но ничего, я все исправлю. Я снова взглянула в зеркало. Оттуда на меня взирала грустная девушка. Глаза не блестели, губы не улыбались, плечи были опущены, и вся поза так и говорила об отчаянии. Вздохнула и почувствовала, как от соленой влаги защипало глаза. Не смогла сдержать слез. Вот, есть люди, которые могли бы помочь мне, но я понимаю, что никто, никто в этом проклятом доме и пальцем не пошевелит, чтобы вызволить меня из плена. – Елена Анатольевна, ваши слезы не помогут ситуации. И хочу напомнить вам, что Артур Маркович ценит пунктуальность. Также он пожелал, чтобы все было идеальным. Резко обернулась к «тюремщице» и прошипела: – Я не буду встречаться с ним! – Таким поведением вы навредите только себе. Не этим женщинам, не мне, а лишь себе. Не поступайте глупо, Елена Анатольевна. Артур Маркович хороший человек. Узнав его поближе, вы поймете меня. «Хороший человек?! – опешила я. – Как похититель, который грозится держать меня в этом доме как секс-игрушку, может быть хорошим?!» Моему возмущению и злости не было предела. Я посмотрела на отражение, не свое, а Анны Петровны, стоящей позади меня. Ее глаза были цвета стали – холодные, бездушные. Лицо не выражало ни почтения, ни жалости, ни сострадания. С такой, как она, не о чем говорить, у такой не о чем просить. «Старая грымза!» – Я уже давно знаю Артура Марковича. Он никогда не станет делать того, чего не хочет. Я зло рассмеялась. – Вот именно! Он будет делать то, что САМ ЗАХОЧЕТ! – Оставим этот разговор, – сказала грымза таким тоном, будто отчитывала двоечницу. – А вы продолжайте работать. Время не ждет. Мне вытерли лицо от слез и начали наносить вечерний макияж.