Его личная звезда. Выбор - стр. 31
- Я ничего не буду слушать! - чеканя каждое слово, выпалила она. - Я благодарна вам, Богдан, что вы избавили меня от общества латунцев, вмешались в их непотребное поведение, но сейчас я бы хотела вернуться на пост!
Реакция Богдана была простой.
Он рассмеялся.
Правда, цинично и с нескрываемым раздражением.
- Непотребное поведение у латунцев, звезда моя? То, что Загар заявил права на тебя - ты это называешь непотребством? И только? И мы вроде бы вернулись к обращению на "ты"! Что за блажь мне выкать?
Желваки заходили на лице Богдана, тонкие морщинки, убегающие от уголков глаз, прорисовались четче. От всей его большой фигуры повеяло угрозой и холодом. И снова к Ириде вернулось ощущение из далекого детства - что от Славинского надо держаться, как можно дальше. Что человек, о котором ходят столько разговоров и слухов - а как известно, дыма без огня не бывает - не может быть добрым и неопасным.
Собрав в кучку остатки гордости, Ирида ответила с нарастающей нервозностью:
- Хорошо, будем на "ты". Но... Я повторюсь, мне не нужны сейчас лишние разговоры, я хочу вернуться к выполнению своих прямых обязательств.
Грязное ругательство остановило её. Она хотела ещё что-то добавить из арсенала дежурных ни к чему не обязывающих фраз. Но лицо, искаженное яростью и отборная брань, заставили её замолчать.
- Звезда, ты в подростковом возрасте не отличалась слабоумием! А сейчас что изменилось? - Богдан перешёл на открытую грубость. Церемонии отошли на задний план. Он навис над ней темной тучей, отгородив от всего остального мира. Двери в отсеках не пропускали звуки, и можно было сказать, что Ирида оказалась в ловушке.
Она одна, наедине с мужчиной в административном отсеке. Компрометирующее обстоятельство. Хотя, ей ли сейчас думать о своей репутации, когда едва ли не каждый встречный вопит об отсутствии у неё девственности, а коллеги по работе пишут похабные записки?
- Ничего не изменилось. И не надо меня оскорблять, - сухо заявила она.
- Оскорблять? Ирида, ты...
Для неё так и останется тайной, что он хотел сказать. Видимо, что-то нехорошее. Потому что его взгляд изменился, глаза стали практически черными, вызывая первобытный, ничем не обоснованный страх перед неизвестным. Да и не привыкла Ирида общаться с мужчиной, чей цвет глаз изменчив, как и настроение. Скорее всего, Славинский оборвал себя, чтобы взять контроль над словами, потому что продолжил он говорить более сдержанно, без лишних эмоций:
- Хорошо, звезда, я не буду тебя оскорблять, не буду читать нравоучения. В конце концов, для этого у тебя есть твои мужчины, - при слове "мужчины" он иронично усмехнулся, явно подразумевая не только родственников. - Но ты мне вот что скажи: как любящий и заботящийся о тебе партнер отпустил тебя на работу, зная, что от тебя разит сексом?