Его далекие, далекие женщины - стр. 6
– А что, такие охотники уже находились? – улыбнулся он.
– Как тебе сказать… Абы кого я не привечаю! А знаешь…Не принимай мои слова за чистую монету, я частенько люблю пошутить…
– Как же ты стала визажистом?
– Рисовала с детства неплохо. Училась даже в художественной школе. Но ни живописца из меня не вышло, ни книжного графика, ни даже, – иронически улыбнулась, – скульптора-монументалиста. Конечно, держать в руках кисть или карандаш умею, но что ни Яблонской, ни Якутовича из меня не получится, поняла давненько. Значит, решила, надо полюбить, досконально освоить какое-нибудь ремесло. И полюбила… И освоила…
– Но твое ремесло сродни творчеству, – осторожно заметил он.
– Не спорю. Не каждый ведь сумеет справиться с корректировкой контура лица, недостатки умело замаскировать, а выигрышные моменты выпятить, подчеркнуть.
Принесли ужин – большая, на двоих, тарелка с курицей по-сычуаньски. Это довольно-таки известное китайское блюдо он однажды пробовал и сохранил о нем наилучшее воспоминание. Куриная грудка, тушенная в соевом соусе с имбирем и чесноком, к приправе потом еще добавляется болгарский перец – красный и зеленый, и некоторые другие овощи, гарниром, естественно, выступает отварной рис с зеленым горошком, а когда все собрано воедино, над ним, как с неба дождик, сыплется измельченный жареный арахис и мелко порезанный зеленый лук. Блюдо вкусное, легкое, не отягощающее желудок, Лилиана с удовольствием его смаковала, запивая по-птичьи краткими глотками холодного белого сухого вина.
После очередного такого глоточка она пытливо посмотрела на своего визави заблестевшими глазами:
– А почему ты назначил мне свидание? Неужели я тебе понравилась?
Он несколько опешил от такого прямого, в лоб, вопроса, но с ответом не замедлил, потому что ничего придумывать не надо было:
– Риторический вопрос! Конечно же, мне очень хотелось увидеть тебя! Ты… Ты красива и необычна!
– Чем же… необычна?
– Цветом волос и цветом глаз. Всем остальным тоже. Знаешь, кого ты мне напомнила?
– Какую-то твою знакомую?
– Нет. Жену Адама.
Она немножко подумала и пришла, видимо, к выводу, что в подобных случаях подразумевается один лишь Адам – тот самый, который потерял прописку в рае.
– Еву?
– Нет, не Еву. А его первую жену.
– Я не понимаю тебя.
– Ева – это вторая жена Адама. А до нее была Лилит. Примерно с такими же полыхающими волосами, как у тебя. Вполне возможно, и с такими же редкостно, офигенно зелеными глазами. Знаешь, как ее потом называли? В миру, так сказать? Но это, заметь, – он засмеялся, – совершенно к тебе не относится!