Его бессмертная зараза - стр. 13
В общем, к особенностям Гила тут относились с любопытством, но не более того. Он же как та самая ярмарка – чуть обидишь, уедет, и что местным жителям обсуждать потом? Со скуки же помереть можно!
Его тут даже уважали иногда. Да и мне здесь нравилось, хотя легальных возможностей заработать особо нет. И вроде ничего, как-то жили… но, увы. Хочешь, не хочешь, а собираться надо! Да и в дорогу не помешало бы кое-что прикупить, мне так особенно – пару дней назад, вместе с моим бренным телом сгинули и последние добротные сапоги. Про плащ и все остальное я уже не говорю, и про моральный ущерб тоже.
Та, кто меня сомнительным даром бессмертия наградил, итак замучается расплачиваться, у меня к ней счет побольше, чем кассовый чек за месячную продуктовую затарку в «Пятерочке»!
Нет, в этом мире, на самом деле, жить и питаться чуточку дешевле, чем у нас. Но бог мой, я всерьез готова отдать пару жизней за головку «Камамбера»!
- Сыр, покупайте сыр! – как назло, орал толстый полукровка, стоящий за добротным деревянным прилавком в самом начале продуктового ряда. – Настоящий, эльфийский! С плесенью!
Я даже остановилась, настолько заманчиво прозвучало предложение.
- Да больно надо, такую гадость жрать, - сплюнула рядышком дородная баба, прижимающая к груди мелкого юркого ребетенка. – Чай, бабы совсем плохи у остроухих, раз порядок в кладовых держать не могут!
- Ой, не говорите, теть Мась, - поддержала ее конопатая девица, отбрасывая за спину толстую рыжую косу. – И мужики ихние, видать, совсем того – готовы ради жинок пропащие харчи терпеть. Где ж это видано? Да меня б муж, да за гадость такую, в момент бы оглоблей по хребту, чтоб неповадно было!
- А вот тут ты не права, Фроська, - покачала головой та, явно обладая какой-то «секретной» информацией. – Другие у них нравы-то. Любят они жинок-то своих. Красоты, говорят, не писанные, вот ради них на все и готовы, даже плесень какую кушать! Да наши короли за улыбки ихние, говорят, полцарства отдать готовые!
- Чу! – расхохотался какой-то огромный мужик в простой рубахе и ярких, но потертых сапогах. – Много ты понимаешь в красоте бабской, Марыська! Видал я этих, эльфиек. Чё там смотреть? Худая, как тростина, плюнь и переломится! Глаза как рыбы, пучат, кости торчал, пощупать не за что. А кожа? Ну, чисто моль бледная!
- А чёт я не поняла, - вдруг уставилась на него баба, уперев руки в огромные бока. – Захарыч, ты когда это, ушастых щупать-то успел, а?! Ох, что-то я давно к Катруське твоей не заглядывала…
- Эй, Марысь, ты чего? – всерьез испугался детина, даже испариной покрылся на лбу и висках. – Я ж так, для пущего словца!