Египетское метро - стр. 13
– Нет, конечно. Где я еще мог такое услышать?
– Только не надо вот этой твоей иронии.
– Какой иронии, Вера? Никакой иронии. Ты только не волнуйся.
– А я и не волнуюсь. Перестань из меня идиотку делать, ладно? Я тебя не для этого позвала.
– Вера, ну зачем ты… я ничего, просто…
– Не надо! Он должен закончить вот это!
Вера со всего размаха хлопает по папке перед собой; бутылка на столе падает, я ее тут же поднимаю.
«Эге, ребята, – думаю я, – да вы, я вижу, времени тут зря не теряли».
Фома:
– А почему ты решила, что он исчез надолго? Такое ведь бывало. Может быть, надо просто подождать?
– Нет!
– Почему?
– Я говорю: нет! Я чувствую. Ладно. В общем, мы сильно поругались. Очень сильно. Ему надо помочь. Тебе недостаточно?
– Хорошо. Он что-то в последнее время писал еще?
– Да. Есть один незаконченный роман, в той комнате.
– Дай мне его почитать, можно?
– Зачем?
– Не знаю. просто так. Люблю читать.
– Бери.
– И этот с подземными поездами, если можно.
– Только ненадолго. Я сама еще не читала.
– Не читала? Откуда же ты знаешь.
– А всё рождалось вот здесь, при мне!
– Понятно. И дай мне еще адреса людей, у которых он мог бы быть.
Фома с Верой встают и выходят в другую комнату.
На обратном пути Фома уговаривает меня помочь в поисках Сыча. Я соглашаюсь. Вид у Фомы убитый, просто убитый.
– Да… – тихо произносит он. – Кажется, я влип. Выпить хочется. Давай?
Среди ночи Фомский, спавший на кушетке, проснулся от почти физического ощущения, что на него смотрят, и тихо позвал:
– Фома…
– Чего тебе? – отозвался Фома.
– Спишь?
– Нет, как видишь. Вернее, как слышишь.
– Извини.
– Ничего. Что-то хотел сказать?
– Да… Не знаю… Мне как-то не по себе…
– Плохо?
– Да. Вроде того… И еще почему-то лезет в голову египетское метро Сыча. Все эти огромные подземные станции с колоннами, стены в иероглифах, чаши с огнем… и поезда… черт бы их побрал.
– Ты уже читал?
– Нет.
– Ну в общем похоже.
– А ты прочел?
– Нет, только пролистал.
Пауза.
– Что-то мне худо, Фома…
В изголовье кровати бесшумно загорелся светильник, и Фомский увидел на высоко поднятой подушке бледное лицо Фомина, который устало и недобро глядел на него. Они некоторое время смотрели не мигая друг на друга; у Фомского перехватило дыхание.
– Тебе страшно со мной? – произнес Фомин.
– Да. Если честно.
– Мне с тобой тоже.
Фомский медленно, стараясь, чтобы под ним не заскрипела кушетка, приподнялся, сел; Фомин молча исподлобья следил за ним.
– Я хотел тебя спросить, Фома… – начал Фомский осторожно и запнулся.
– Спрашивай.
– Нет, лучше как-нибудь в другой раз.
– Спрашивай сейчас.
– Ну хорошо… – Фомский, вздохнув, опустил глаза, продолжая искоса следить за Фоминым. – Скажи, Фома, только честно… у тебя ведь под подушкой…