Египетские хроники. Скипетр света - стр. 5
– Привет, моя сладкая. Ты хорошо присматривала за Малакаем?
В ответ она издает тихое урчание.
– Хорошо, – переводит брат.
Он заканчивает печатать, после чего поднимает взгляд и широко мне улыбается. Пепельно-русые волосы растрепались и торчат во все стороны, а очки висят на кончике носа, но темно-карие глаза не утратили ни капли блеска, несмотря на то, что болезнь оставила на нем отпечаток. При виде брата у меня разрывается сердце. Я медленно приближаюсь к нему, и Селкет не отходит от меня ни на шаг.
Эта спальня – самая красивая и просторная комната в доме. Кровать стоит в центре, чтобы Малакай мог смотреть из окна на большой сад. Осень с ее алыми и желтыми красками – это его любимое время года, и я боюсь, что в этом году брат видит ее в последний раз. Он сидит в окружении множества поддерживающих подушек на гигантской старинной кровати с балдахином, где спали еще наши предки, и его кожа белее постельного белья, которое должно согревать исхудавшее тело, но, по всей вероятности, не справляется со своей задачей.
– Мы… мы это сделали. – Скрывая ужас от его изможденного вида, я глупо танцую в честь победы босыми ногами на покрывающем каменный пол персидском ковре. Он тоже старинный, как почти каждый предмет в этой комнате, да и во всем доме. Одновременно я поднимаю вверх фигурку, которая, на мое везение, благополучно пережила атаку. Я не показываю брату своего страха. Никогда. – Ты же во мне не сомневался.
Забираюсь на кровать и сажусь по-турецки в ногах. Селкет тут же запрыгивает к нам, устраивается рядом и кладет голову мне на коленку. Со времени моего отъезда Малакай еще больше похудел, хоть я и отсутствовала всего две недели. Вокруг сердца у меня будто сжимается кулак. Когда-то брат был моим рыцарем в сияющих доспехах, примером для подражания, защитником. Теперь он выглядит слабым подобием того юноши, и я ничего не могу сделать. У него мышечная дистрофия – неизлечимое наследственное заболевание, которое медленно, но неуклонно ослабляет мышцы. Первые симптомы проявились довольно поздно для его типа, однако с тех пор болезнь стремительно прогрессирует. В последние два года брат практически перестал вставать с постели, и, по прогнозам врачей, ему осталось недолго. По их мнению, только воля еще поддерживает в нем жизнь. Воля и нежелание оставлять меня одну.
Наклонившись вперед, Малакай аккуратно берет у меня статуэтку.
– Без тебя я бы ни за что так быстро не справилась.
Когда его не станет, я больше не буду гоняться за сокровищами. Вместо этого найду себе какую-нибудь скучную работу в музее. К глазам подступают слезы, но я их смаргиваю.