Египетские хроники. Корона пепла - стр. 63

– Ждешь, что я буду звать тебя мамочкой?

– Необязательно, – ухмыляется вампирша. – По имени вполне достаточно. – Она протягивает руку, и я ее пожимаю. Крепко. Впрочем, на лице вампирши не дрогнул ни один мускул. – Я уже плохо помню, но в самом начале мне тоже пришлось нелегко. Могу взять тебя с собой в геенну, – предлагает новая знакомая. – Сету это не понравится, но тут, снаружи, ты совсем беззащитна.

Вопреки или, может, как раз потому что больше не чувствую себя в плену, как было во дворце, ко мне возвращается часть прежней смелости. Что безумно и совершенно неуместно, ведь я читала сочинения Платона об этом аде. Мне стоило бы трястись от страха, однако Юна выглядит довольно расслабленной, и я не могу себе представить, будто она бросит меня на съедение демонам. Тогда можно было не утруждаться и не превращать меня. Впрочем, демоны – наименьшая из моих проблем. Сделают ли со мной что-то Сет и магини? Я все еще могу попрощаться и уйти. Сет мгновенно меня раскусит. Он поймет, что я пришла не ради того, чтобы выпить с ним на брудершафт. Но если сейчас вернусь к Азраэлю, он больше ни на миг не выпустит меня из поля зрения. Это мой шанс.

Мы с Юной идем бок о бок, и я наблюдаю за ней, скосив глаза. За невинной внешностью и светлыми вьющимися волосами скрываются стальные мускулы.

– Когда Платон тебя обратил?

– В 134 году.

Она заперта в этом теле почти две тысячи лет. При мысли об этом меня пробирает дрожь.

– Это случилось во время восстания Бар-Кохбы.

Все-таки не все изменилось. Я любопытна, как раньше, и это позволяет отвлечься. От страха, который возрастает с каждым шагом, и от жажды.

– Верно.

– Ты еврейка?

Даже превратившись в вампира, я не в силах унять интерес к прошлому. И отныне сама смогу наблюдать историю. Смогу прожить сотни лет и все помнить. В этой идее есть что-то заманчивое и вместе с тем ужасающее. С одной стороны, хоть какое-то утешение, но если мне захочется завязать с кем-нибудь отношения, что абсолютно неразумно, это означает бесконечное прощание с людьми, к которым я привяжусь. Даже видеть, как стареет и умирает Кимми… Я отбрасываю эту мысль. Не смирюсь с подобной судьбой. Юна со своей дурацкой цитаткой права. Мы – то, что сами сотворим из своей судьбы, а я была человеком и стану им снова.

– Нет, не еврейка, – прерывает она мои мрачные мысли. – Я была римлянкой, сопровождала своего отца по пути в Иудею. Останься я тогда с матерью в Риме, сейчас уже давным-давно умерла бы. Странно об этом думать.

– Вообще-то нет. Странно то, что ты до сих пор жива.

Девушка кружится вокруг своей оси, и платье взлетает у ее ног.