Егерь императрицы. Виват Россия! - стр. 25

– Ну-у, дай-то Бог, – примирился Лазарев. – По стекольным мануфактурам я в эту осень после Нижегородской ярмарки сам проскочу. Коли смогу найти то, что ты наказал, значит, сразу закуплю, а нет, так, значит, целевой заказ сделаю.

– Добро. И по масла́м, по отдушке расстарайся, лучше без лишних посредников у персидских купцов в Астрахани или у турок прямо из Стамбула или Варны брать.

– Понял, понял, сам об этом уже думал, – сказал Лазарев. – На Нижней уже с хорошей наценкой всё это продаётся. Хоть самому в иноземщину едь. По Егорке хотел я поговорить. – Он посмотрел пристально на Алексея. – И так и эдак с бабкой кумекали, с ним самим говорили. Мал он, конечно, ещё для серьёзного разговора, но задатки-то отцовские, они видны. Вона как глаза горят, когда в мастерской около Архипа крутится и Николашка с ним же. В прошлый раз в каретную по делу захожу, они там на верстаке чегой-то ладят. Макар им, как правильнее надо, показывает, а они уж такие счастливые. Макарка говорит, что руки на месте у наших мальцов, по два раза объяснять им не нужно, как многим подмастерьям. Вот я и думаю, может, оно и правильно, пусть и Егорка вместе с Николашкой в эту самую Артиллерийскую, «жинерную» школу[3] идёт. Там как раз по душе им учиться будет. Опять же вместе держаться всегда легче, чем поодиночке.

– Согласен, Иван Кузьмич, – произнёс Алексей. – Мы вот точно так же с Катариной думаем, обсуждали уже не раз. Рад, что мысли с вашими совпали. Но заметь, никого в этом решении не принуждали. Если всё так само собой сходится, давай уж мальчишек начнём к поступлению готовить, в этой школе особый упор на математические науки делается, так что пусть постигают их, а уж на следующий год повезу их в столицу.

– Эх-х, растут птенчики, вылетают из гнезда, – вздохнув, проговорил Лазарев. – Вроде и маленькие ещё, скакать бы да бегать, а вот же во взрослую жизнь уже надобно отдавать. И ничего тут не поделаешь.

– Ну-у, не плачь, солнце моё, – прижав голову Катарины к груди, проворковал ей на ухо Алексей. – Не в военный ведь поход собираюсь, а в столицу. Или сам скоро обратно прикачу, или вас к себе туда выпишу, а скорее всего, за вами приеду. Жаль, государыни матушки нет, сейчас бы тебя ей в твоём новом шёлковом платье уже представлял. Ну не плачь.

– На душе у меня тревожно, Лёшенька, – прошептала Катарина. – Даже когда на войну уходил, и то не так тревожно было. Обещай быть осторожнее, там в этих дворцах опасней, чем в походе. А про нового государя ведь какие только слухи не долетают.

– Тише-тише. – Алексей приложил к губам супруги палец. – Всё будет хорошо, я ни в каких дворцовых интригах не замешан, служил державе всегда честно, так что всё будет ладно, не переживай. И ты не хнычь, Настя, невеста на выданье уже, а всё туда же, следом за мамкой сырость разводишь. – Он обнял взрослую, семнадцатилетнюю дочь. – Скоро в столице на бал с ней вместе выйдете, все женихи от красоты такой неописуемой обомлеют. Так что не скучайте и шейте тут пока платья. Ребята, ко мне! – Алексей махнул рукой, и стоявшая с влажными глазами троица ринулась к отцу.